— Что... что ты собираешься сделать? — ее голос колеблется, слова дрожат и тонут от страха.
Уголок моих губ изгибается.
— И зачем мне говорить тебе это?
Она отворачивается, и я изучаю, как она смотрит прямо перед собой, за пределы воды и в свой собственный разум, вероятно, представляя все способы, которыми я могу причинить ей боль.
Укол возбуждения просачивается в мою грудь, когда я обхожу ее сзади и прижимаюсь к ее спине. Она резко вдыхает, чувствуя, как мой член упирается в выпуклость ее задницы. Она твердо стоит на ногах, когда я наклоняюсь и провожу губами по ее уху.
— Вот что делает это таким забавным, — пробормотал я, задержавшись на мгновение, чтобы запомнить, как дрожат ее губы.
— Ты собираешься попытаться трахнуть меня? — выплевывает она.
— Нет, bella ladra — прекрасная воровка. Я больше никогда не буду тебя трахать, даже когда ты будешь умолять меня об этом.
Она насмехается, ее верхняя губа кривится от отвращения.
— Я бы никогда.
Обхватив ее, я хватаю ее за челюсть и откидываю ее голову в сторону, ее остекленевшие голубые глаза ловят мой взгляд.
Недостаточно хорошо. Я хочу, чтобы эти слезы пролились.
Я сжимаю сильнее, и полное блаженство высвобождается в моей крови, когда слеза вырывается наружу.
От этого зрелища любой мужчина может растеряться.
Я наклоняюсь ближе, мои губы всего в дюйме от ее губ.
— Ты уже так близко, mia piccola bugiarda — мой маленький лжец. Все, что мне нужно сделать, это поцеловать эти красивые губы, и слова сорвутся с твоего языка раньше, чем ты сможешь их остановить. — Отпустив ее челюсть, я хватаю ее руку и просовываю ее между бедер. — Почувствуй, — приказываю я.
— Нет, — вырывается у нее, гнев кипит в ее взгляде.
— Я не спрашивал, — рычу я, мой голос падает ниже с предупреждением. — Почувствуй сама, или это сделаю я.
Сглотнув, она на полсекунды засовывает пальцы в карман шорт, а затем быстро их вытаскивает. Она сопротивляется, когда я хватаю ее за руку и поднимаю ее высоко, чтобы мы оба могли видеть, свидетельство ее возбуждения отражает свет сверху на кончиках ее пальцев, делая их ярко-акварельными.
— Посмотри на это. Ты тоже можешь светиться.
Затем я отхожу, ничего больше не говоря, выхожу из пещеры и направляюсь к маяку. Она останется позади, смущенная и пристыженная, и некоторое время не посмеет показаться на глаза.
У меня будет достаточно времени, чтобы заставить себя прийти к образу слезы, падающей из ее глаз.
Глава 14
Сойер
Я его чертовски ненавижу.
Я все еще злюсь, когда возвращаюсь в маяк.
Закрыв за собой дверь, я направляюсь к лестнице и молю Бога, чтобы Энцо там не было. Это было бы формой правосудия, если бы он поскользнулся и ударился головой о камень.
Естественный отбор, сука.
Я замираю на месте, когда справа от меня раздается рокочущий голос, заставляя меня подпрыгнуть, и вырвавшийся на свободу вопль.
— Боже, Боже, ты выглядишь очень злой. Думаю, ты бы дала фору тому шторму, который унес вас.
Заткнись, ты, сморщенный динозавр.
Заставив себя улыбнуться, я говорю:
— Я в порядке. Просто сегодня не поймала ни одной рыбки.
Он машет рукой в знак отказа.
— У тебя будут свои дни, милая. Садись, я тебя успокою.
Меня охватывает тревожное чувство, когда он поглаживает подушку на диване рядом с собой и криво ухмыляется. Его зубы начинают чернеть — то, чего я не замечала до сих пор.
В последние несколько дней он часто просит меня сесть рядом с ним. Это странно, но я постоянно отмахивалась от этого, учитывая, что Энцо, казалось, ничего не думал об этом.
Ты ищешь то, чего нет.
Верно. Он просто дружелюбен.
Все мужчины хотят тебя только ради одного, мелкая. Я единственный, кто действительно любит тебя.
Сжав губы в натянутую улыбку, я сажусь, заставляя напряженные мышцы расслабиться. Не то чтобы это сработало.
Его грубая, мозолистая рука ложится мне на плечо, отчего по моему телу пробегают мурашки. Он игриво сжимает его и усмехается.
— Ты так напряжена! Рыба так сильно тебя взбудоражила?
Я пожимаю плечами, надеясь сбросить его руку, но безуспешно. Я никогда не была хороша в конфронтации. Бросаю знак мира и ухожу лунной походкой — вот мой стандартный ответ.
Но прежде чем я успеваю что-либо сделать, Энцо входит в гостиную, и его глаза сразу же находят мои. Мгновенно рука Сильвестра крепко сжимает мое плечо, и если мои навыки противостояния отсутствуют, то моя интуиция — нет.
Такое ощущение, что он пытается взять меня на руки.
Взгляд Энцо заостряется, когда он переводит его на то место, где Сильвестр прикасается ко мне.
— Что ты делаешь?
— Мы разговаривали, парень. Что-то еще? — Сильвестр отвечает, его тон недовольный и слегка оборонительный.
— Тогда почему ты трогаешь ее? — огрызается он, голос жесткий и непреклонный.
Я открываю рот, готовая примириться, но глаза Энцо предостерегающе смотрят на меня. Я поджимаю губы и пока молчу. Главным образом потому, что рука Сильвестра стала только тяжелее на моем плече, как бы утверждая свое превосходство, и, судя по мрачному выражению лица Энцо, он вот-вот закинет ногу на ногу.
— У тебя с этим проблемы? Не вижу, чтобы на ней было написано твое имя, — возражает Сильвестр.
— Я не просто напишу, я его вырежу. Убери руку, или я сделаю это за тебя.
Я резко встаю, разрывая хватку Сильвестра и привлекая внимание обоих.
— Давайте не будем ссориться, хорошо? И хотя я ценю вашу заботу, пожалуйста, не используйте меня как инструмент в вашем соревновании по мочилову.
Сильвестр открывает рот, но я выбегаю из комнаты прежде, чем он успевает произнести хоть слово.
Я бегу. Потому что это то, что я делаю лучше всего.
Я сижу на кровати и читаю старую книгу о маяках, когда раздается стук в дверь. Сильвестр открывает ее и входит через мгновение, даже не дав мне времени дать ему понять, что можно войти.
Я вздыхаю.
Он не имеет никакого понятия о частной жизни, за исключением тех случаев, когда речь идет о его собственной. Я могла бы переодеваться, хотя у меня есть только несколько запасных футболок и одна пара шорт. Мой купальник — единственный источник нижнего белья, и я снимаю его только для того, чтобы постирать, а затем снова надеваю.
— Я должен извиниться перед тобой за тот случай, — говорит Сильвестр, выглядя раскаявшимся.
Прошло несколько часов с тех пор, как я сбежала от разборки с измерением члена, но я не видела Энцо с тех пор.
Ублюдок, вероятно, отправился в мою пещеру, и я полностью готова драться с ним из-за этого. Я нашла эту чертову пещеру, так что я оставляю за собой право контролировать, кто и когда будет ее охранять.
Я пожимаю плечами.
— Это круто. Тестостерон берет верх над нами, — мягко говорю я.
— Эх, ну, я не думаю, что он берет верх над тобой, но я слышу, что ты говоришь. У этого парня нет манер, и моя гордость встала на пути. Прости, если заставил тебя чувствовать себя неловко.
— Конечно. Думаю, если все будут держать свои руки при себе, таких проблем больше не возникнет.
Его нижняя губа выпячивается, когда он кивает, и на мгновение он выглядит почти недовольным моим ответом. Кажется, он ожидал, что я скажу, что его прикосновения не причинили мне дискомфорта, но... это так.
Может, я и лгунья, но я не собираюсь предлагать этому старику класть на меня свои руки, когда ему заблагорассудится.
Я пойду жить к гребаным светлячкам, прежде чем это случится.
— Это касается и твоего друга? — спросил он наконец, не отрывая взгляда от деревянного пола.