— Знаешь ли ты, amore mio — любовь моя, что привлекает хищника к его жертве?
— Что? — шепчу я.
— Боль, — бормочет он, кладя легкий поцелуй на мою челюсть. — Я люблю, когда тебе больно, детка, но только когда боль причиняю я.
Я хнычу, когда его зубы касаются того места, где когда-то были его губы.
— Ты исцелишься, Сойер. И пока ты со мной, тебе больше никогда не придется причинять боль. Но когда ты окажешься между моих зубов, я заставлю тебя истекать кровью. Вместо этого я сделаю тебе больно.
Его пальцы касаются моего затвердевшего соска, и из моего горла вырывается вздох.
— Именно там ты найдешь смысл жизни. И именно там ты найдешь жизнь со мной, которую стоит прожить.
— Почему? — шепчу я. — Ты даже не мог сказать, что не ненавидишь меня.
— Non ti odio — Я не ненавижу тебя, Сойер, — грубо говорит он. — Я хотел сказать правду, когда ты спросила, ненавижу ли я тебя, но не мог лгать, поэтому ничего не сказал. И каждый раз, когда я смотрел на тебя сегодня, я думал только о том, что на самом деле никогда не ненавидел.
Он отстраняется настолько, что ловит мой водянистый взгляд.
— Выбери жизнь, bella — красавица. Выбери меня.
Я прикусила губу, не в силах заставить себя сказать «да». Но как я могу дать ему надежду, если понятия не имею, что меня ждет в будущем?
Он сказал мне перестать лгать, и я не стала. Вместо этого я наклоняюсь вперед и обхватываю его шею руками, пытаясь оттолкнуть его. Но он держится твердо и вместо этого обхватывает меня за талию и поднимает из холодной воды.
Я не готова уйти от шепота смерти, но что-то в том, как Энцо держит меня, привлекает гораздо больше.
Он не знает этого, но в этот самый момент я выбираю его.
Он укладывает меня на песок у самой кромки воды, позволяя волнам омывать наши ноги, только чтобы снова отступить. Дрожь в моем теле приобрела метастазы, и мурашки покрыли всю поверхность моей кожи.
Энцо начинает переползать на меня, но я останавливаю его и меняю местами, так что он сидит на песке, а я забираюсь к нему на колени. Я слишком уязвима, и если у меня не будет подобия контроля над собой, я рассыплюсь.
Удивительно, но он не спорит и позволяет мне стянуть его рубашку через голову, а затем помогает мне спустить его шорты.
Ледяная вода скатывается к нашим ногам, но он излучает тепло, только притягивая меня глубже в свое тело.
Я снова обхватываю его шею руками, не сводя взгляд с его блестящих глаз под лунным светом. У него всегда такое свирепое выражение лица, но здесь, на улице, оно только усиливает его дикость.
Я облизываю пересохшие губы и шепчу:
— Сдвинь их в сторону.
Понимая мое требование, он проводит руками по моему животу, заставляя меня вздрогнуть, когда ледяная вода скатывается по нашим ногам, только усиливая интенсивность. Я дрожу, но я жива, и этого сейчас достаточно.
Его пальцы перемещаются к моим трусикам, скользят по краю к бедру, вызывая еще одну дрожь по позвоночнику. Его палец ловит край и оттягивает ткань в сторону, открывая мою киску холодному воздуху.
Прикусив губу, я протягиваю руку между нами и хватаюсь за его член. До моих ушей доносится резкое шипение, и его лицо озаряет великолепное рычание.
Энцо прекрасен, когда он самый примитивный.
Он опускает подбородок, откидываясь назад настолько, что слюна вытекает изо рта и попадает прямо на головку его члена. Я размазываю влагу по его кончику.
Не теряя времени, я провожу кончиком по своему влажному входу, вызывая еще одно шипение, прежде чем насадиться на него.
Напряжение наполняет его мышцы, как воздух в воздушном шаре, а мое тело кажется бескостным. Я не могу легко вместить его в себя, но я приветствую боль.
— Больно? — хрипит он, зная, какой он чертовски резкий.
Я качаю головой.
— Не достаточно, — кусаюсь я, заставляя себя опускаться вниз, пока не принимаю его полностью, дрожа и от его ощущений, и от воды.
Моя голова откидывается назад, тихий стон вырывается из моего горла, распространяясь вокруг нас, как туман.
Его свободная рука скользит вверх по моему животу и нащупывает грудь, крепко сжимая ее. Я начинаю покачивать бедрами, наклоняя их так, чтобы мой клитор терся о его таз.
– Я могу сделать так, чтобы было больно, — говорит Энцо, в его глубоком голосе звучит мрачное обещание.
— Сделай, — говорю я, опуская голову, чтобы встретить его взгляд. — Но только так, как я хочу.
На кончике его языка слышится борьба, поэтому я еще глубже вскидываю бедра, и в ответ он сжимает зубами нижнюю губу, а в его груди нарастает глубокий рык.
Я накрываю его руку на своей груди своей, а другой хватаюсь за его шею, направляя его голову к себе, не разрывая зрительного контакта. Его язык вырывается наружу, лаская мой затвердевший сосок, прежде чем втянуть его в рот.
Мои глаза трепещут, и я еще энергичнее вращаю бедрами.
Не в силах сдержать улыбку на лице, я наклоняюсь, пока мои губы не касаются его уха.
— Хороший мальчик, — шепчу я.
И тут же его зубы сжимают мой сосок — именно на такую реакцию я и рассчитывала.
— Да, — резко вдыхаю я, острое сочетание боли и удовольствия сталкиваются в борьбе за господство над моим телом.
Почти бесконтрольно Энцо рвет нижнюю часть моего купальника, но нитки не выдерживают его натиска и легко распутываются. Отбросив его в сторону, обе его руки направляются прямо к моей заднице, грубо скользят к стыку бедер, жестко сжимая плоть и побуждая мои бедра двигаться быстрее.
Он переключается между тем, чтобы успокоить жжение от укуса языка на моем соске, и тем, чтобы возобновить боль зубами.
С моих губ срываются крики, удовольствие, нарастающее в глубине моего живота, вызывает привыкание. Я гонюсь за ним, отчаянно пытаясь удержать его как можно дольше, но не в силах замедлиться и насладиться им.
— Еще, — умоляю я. — Больше боли.
Отпустив мой измученный сосок, он крепко сжимает мои волосы и толкает вверх, пока не становится на колени, а я балансирую на его бедрах. Я вынуждена упереться обеими руками в тонущий песок позади меня, песчинки вырываются из-под ног, когда волна отступает. Я едва удерживаюсь в вертикальном положении, когда он начинает входить в меня с силой.
Мой рот приоткрывается в стоне, давая ему возможность отпустить мои волосы и вместо этого вцепиться пальцем в мою нижнюю челюсть, удерживая меня на месте.
Мои глаза начинают закатываться, когда он ударяет в определенную точку внутри меня. Но в тот же момент воздух заполняет резкий треск, а затем жгучий ожог по моей щеке.
— Смотри на меня, Сойер, — горячо требует он.
На мгновение я шокирована тем, что он шлепнул меня, но мое тело реагирует на это плотским образом. Моя спина прогибается, и блаженство становится острее. Последовавший за этим крик — это крик, рожденный чистым удовлетворением.
Еще одна волна нахлынула на мои пальцы, и я вцепилась ими в песок. Ледяная вода и острые ракушки, впивающиеся в мою кожу, только усиливая этот момент.
Его член глубоко входит в меня, и я чувствую, как моя киска обхватывает его. Намеренно закрыв глаза, я улыбаюсь, пока он трахает меня сильнее.
Как по команде, он наносит еще один резкий шлепок свободной рукой, на этот раз по боковой поверхности моей груди. Я вздрагиваю, зажмуриваясь от ощущения.
Черт, это так приятно, и у меня возникает искушение зажмурить глаза, только чтобы он никогда не останавливался. Я так близка к взрыву, и я начинаю встречать каждый его толчок, стремясь к большему.
— Скажи мне правду, bella — красавица. Как ты думаешь, ты все еще будешь улыбаться, когда боль станет слишком сильной? — мрачно пробормотал он, его тон был полон вызова.
Вместо ответа я впиваюсь зубами в его пальцы, причиняя свою собственную боль и приветствуя последствия, при этом широко улыбаясь.