Она кивает.
Христос. Sapevo che lo stronzo stava mentendo — Я знал, что мудак врал. Но я никогда не думал, что правда окажется настолько ужасной. Это подтверждение мало помогает успокоить черную ярость, поднимающуюся в моей груди.
— Мне жаль, что ты прошла через это. Но теперь тебе больше не придется оставаться здесь с ним, и мы будем рады помочь, если понадобится.
Хотя Кейси не может говорить, ее глаза смягчаются.
— Алло? Кто-нибудь есть? Алло? Три человека удерживаются в заложниках на острове Рейвен. Пожалуйста, нам нужна помощь, — говорит Сойер в рацию.
Но гул помех — единственный ответ. Она повторяет в рацию одну и ту же мантру, а Кейси продолжает смотреть.
Так продолжается целую минуту, пока снизу не раздается громкий треск. Это до смерти пугает Сойер, из ее горла вырывается крик. Внимание Кейси переключается на лестницу, ее глаза расширены от ужаса.
Затем она переводит их на меня, и я точно знаю, что она говорит, не услышав ни звука.
Он вернулся.
Глава 32
Сойер
Мое сердце бьется так сильно, что я уверена, что могу привести лодку прямо к нам.
Энцо выглядит нерешительным, смотрит то на Кейси, то вниз по лестнице. Я знаю, о чем он думает — оставить меня здесь с ней одну или позволить мне пойти с ним.
— Не спускайся туда.
Он рычит от разочарования, но в конце концов смотрит на меня.
— Мне нужно, чтобы вы обе оставались здесь, — говорит Энцо, крепко сжимая ружье. Я качаю головой, прежде чем он успевает закончить.
— Нет, нет, просто оставайтесь здесь, пока я не дозвонюсь кому-нибудь, — отчаянно умоляю я. Мысль о том, что он может спуститься вниз и пострадать, заставляет мой желудок скручиваться от тошноты.
— Детка, это крошечное помещение, и оно легко может превратиться в перестрелку. Я не буду рисковать твоей жизнью. Я не хочу тебя потерять, — убежденно заявляет он, сохраняя спокойный голос.
— Энц...
Он подходит ко мне, останавливая протесты на моем языке, зацепляя пальцами мои зубы и притягивая меня к себе. Затем он переключает свое внимание на мою шею, удерживая меня в заложниках, пока он захватывает мои губы между своими.
То, как он целует меня, разрывает душу. Это похоже на любовь, но даже она кажется такой бесцветной, когда все мое существо становится ярким от его прикосновений.
Моя нижняя губа дрожит, и он ловит ее между зубами, а затем отпускает с тихим хлопком, отстраняясь при этом. Мои руки впиваются в его футболку, испуганно прижимаясь к нему. Так долго я чувствовала это только по отношению к себе, а это... это гораздо хуже. Тот, кто придумал слово «прощай», никогда не знал, что такое потеря. В том, как он покидает меня, нет ничего хорошего.
— Я сталкивался с хищниками гораздо более сильными, чем он когда-либо будет. А теперь он столкнется со мной, — заверяет он меня, его голос падает ниже, посылая дрожь по моему позвоночнику.
Я пытаюсь кивнуть, но у меня это не получается.
Он рассеянно проводит большим пальцем по моей нижней губе.
— Я люблю тебя, — бормочет он, что меня злит, потому что это больше похоже на предзнаменование, чем на признание в любви.
— Я тоже тебя люблю, но не мог бы ты не говорить этого прямо сейчас?
Ямочка вспыхивает, когда он высвобождается из моей отчаянной хватки.
— Ты можешь о себе позаботиться?
Я киваю.
— Да. Со мной все будет в порядке.
Похоже, он не убежден, он смотрит на Кейси, строго нахмурившись, как будто ямочка никогда не существовала.
— Я буду доверять тебе, — говорит он ей, хотя это звучит скорее как угроза. Она кивает, снова делая шаг назад, чтобы заверить его, что не будет приближаться.
Он все еще сомневается, но бросает на меня еще один взгляд, прежде чем спуститься по лестнице.
Меня тошнит от беспокойства, но я не буду стоять здесь и ничего не делать, пока он рискует своей жизнью.
Я возвращаюсь к радио, переключаюсь на другую станцию и повторяю свой призыв о помощи, стараясь, чтобы мой голос звучал тихо, но четко.
Кейси движется позади меня, и в тот момент, когда она исчезает из моего периферийного зрения, в моей голове раздается сигнал тревоги. Я смещаюсь в ее сторону, наблюдая, как она медленно движется к ступенькам.
— Оставайся здесь, — говорю я ей. Я не хочу, чтобы она следовала за Энцо. Что-то подсказывает мне, что если она неожиданно появится у него за спиной, это может быть смертельно опасно.
В ней что-то не так. Очевидно, в ней что-то не так. Она была заперта в этом месте всю свою жизнь. Ее рот зашит нахрен.
Как она вообще ест?
И тут меня осенило. Те пластиковые мешки ручной работы с белыми трубками в спальне Сильвестра вдруг обрели смысл. Это были мешки для кормления, что означает, что он должен был прорезать дыру где-то в ее желудке, чтобы доставить питательные вещества внутрь. Это также объясняет, почему в шкафах так много бутылочек Ensure.
Мой желудок еще больше скручивается, превращаясь в тугой канат. Меня тошнит при одной мысли об этом. Я даже представить себе не могу, какие пытки перенесла эта бедная девочка.
Кейси поворачивается ко мне, и каждый раз, когда я вижу ее изуродованный рот, это все еще шокирует меня. К этому зрелищу невозможно привыкнуть. Это прямо из фильма ужасов и укрепляет ощущение, что каким-то образом мне удалось наткнуться на этот фильм.
Похоже, я даже не могу злиться. Вселенная определенно получает свою карму прямо сейчас, и я не могу, черт возьми, винить ее в этом.
Она не может говорить, и, похоже, у нее нет другого способа общения, поэтому после нескольких неловких секунд она отворачивается и просто стоит на вершине ступеней, глядя вниз, в черную бездну.
Мой дискомфорт нарастает, наряду с растущей тревогой за Энцо и беспокойством о том, что никто не ответил на мой зов.
Но по мере того, как идут минуты, в уже слишком крепкий коктейль в моей крови вливается новая эмоция. Ужас.
Что-то не так, и я чувствую себя все более бесполезной, болтая в рацию и не получая ответа, в то время как Энцо, возможно, находится в опасности.
— Может, нам стоит... — меня прерывает громкий взрыв, нарушающий тишину. Я задыхаюсь, отбрасываю динамик рации и смотрю на лестницу широко раскрытыми глазами. Мгновением позже раздается второй выстрел, от которого мое сердце заколотилось в горле.
Это был Энцо или Сильвестр? Неизвестно, кто проявляет настойчивость.
— Так, теперь нам нужно пойти проверить, — говорю я, мой голос неровный и напряженный.
Кейси медленно поворачивается ко мне. Энергия сместилась, и я больше не уверена, что она на нашей стороне.
Мои губы становятся сухими, а язык прилипает к крыше рта, когда она делает шаг ко мне.
— Не делай этого, — предупреждаю я ее, и она делает паузу. — У меня нет намерения причинить тебе боль, но я сделаю это, если ты будешь со мной возиться.
Она качает головой, и, насколько я знаю, она может даже не понимать, что это значит. Несомненно, она была чрезвычайно защищена. Но вместо замешательства, этот поступок кажется... снисходительным, как успокоение ребенка, который хнычет, потому что не может съесть печенье перед ужином.
Сука.
Она делает еще один шаг ко мне, и я выпрямляю позвоночник.
Пошла она к черту за попытку запугать меня. Я боролась всю свою жизнь, просто чтобы выжить. И сейчас я не собираюсь останавливаться.
Она, кажется, замирает, и прежде чем я успеваю понять, каковы ее намерения, раздается громкий удар, а затем приглушенный крик, похожий на крик Кейси.
Она поворачивает голову к лестнице, а затем, через несколько мгновений, снова медленно поворачивается ко мне лицом. Мое сердце бешено колотится в горле, а мозг не может решить, на чем сосредоточить свое внимание — на суматохе, доносящейся снизу, и опасности, в которой, вероятно, находится Энцо, или на девушке с гнилым ртом, спешащей ко мне.