Тебе- царице моих дум!

свинина. Я уж было собирался спросить об этом официанта. Интересно

было бы послушать, как он оправдается теперь.

В прошлый раз, он шельма, сослался на то, что это просто у них уксус

для вымачивания мяса такой специфический.

Как вдруг повертев по сторонам шеей, заметил недалеко от себя за

столиком трёх шикарных девиц: беленькую, рыженькую и черненькую.

И так на них засмотрелся, что и думать забыл об официанте. А посмо-

треть было на что. На безымянном пальце у каждой было кольцо редкой

красоты. И пока я, как знаток, облизываясь, во все глаза рассматривал

камни в них вставленные, одна из девиц — брюнетка, тихо так говорит

подружкам, но я то слышу:

— Смотри, как дедок справа пялится на наши перстни, а у самого аж

на каждом пальце, стыд, да и только. А еще мужик. А сам небось и не зна-

ет, что перстни наши называются камеями. Тут я не выдерживаю — ещё

бы обозвали дедком, а ведь мне только через два года на пенсию. И начи-

сто забыв о говядине, подхожу к ним. И вежливо так, с небольшим оска-

лом заявляю:

— Дамы /хотя девицам на вид, лишь немного за двадцать/ извините

меня за вторжение, но я вынужден вам все-таки объяснить, что не во все

ваши кольца вставлены камеи.

— Как это, — удивляются девицы, причём все сразу. Даже не подумав

огрызнуться на мою бестактность.

— Нас, что обманули???

— Не совсем, — отвечаю я.

— Тогда объяснитесь, — говорит брюнетка. Она у них очевидно за

старшую.

— На вашем пальце действительно камея. У рыженькой же инталия, а у блондинке и вовсе гемма.

270

Тебе — царице моих дум!

— То то, я смотрю, они какие то и впрямь разные, — вроде как ис-

кренне удивляется брюнетка. На моём изображение вроде как плоское, на Манькином /рыженькая/ похоже выпуклое, а у Аглашки — блондин-

ки и вовсе — вырезанное вовнутрь. И у кого из нас что, уважаемый, если

это, конечно, не секрет.

— Лучше сами поройтесь в Интернете, — гордо заявляю я и с высо-

ко поднятой головой направляюсь к выходу, начисто забыв заплатить за

«говядину», так как был слишком впечатлен тем, что ловко утер нос на-

глым «сыроежкам». Но на пути к дому я все же вспомнил, что не запла-

тил. И, как всякий честный человек, непременно решил вернуться. Не

брать же греха на душу, которого можно легко избежать

Оказывается, я всё-таки опоздал. За меня заплатили эти самые три

девицы. Они всё никак не могли понять, как такой умненький старикаш-

ка, мог не знать о том, что в этой жизни за всё надо платить монетой.

— Я чего то не понял, — поинтересовался я у администратора ресто-

рана, уже довольно сносно, балакающего на русском, — Они, что этим

пытались унизить меня?!

— Не думаю, как я понял, плата была гонораром за вашу консульта-

цию.

— Коли так, то это другое дело. Но они же снова обозвали меня ста-

риком.

— Они видимо имели ввиду, что вы мудры, как сам старец Конфуций.

На это я уже ничего не стал возражать. Ведь, чем чёрт не шутит. Мо-

жет китаец и прав. Я просто взял да и пошёл, наконец, домой, чтобы уточ-

нить в энциклопедии, кто такой Конфуций.

18 июля 2016 года

МОТОРКИН

Велика тундра! Да и нет земли краше. Особенно хороши таймырские

пейзажи. Пустынно и просторно на много верст вокруг. Ни тебе дерев-

ца тундрового, ни кустарника захудалого, один только олений ягель из-

под земли торчит. Вообще то полуостров Таймыр, в моей жизни место

особенное. Ибо там я и услышал от одного старожила историю о шамане

Бяке Моторкине, которую я и собираюсь преподнести теперь на суд чи-

тателя. Возможно, кому-то она покажется примитивной и даже глупой.

Что же, как говорится — каждому своё. Но лично для меня она является

ярким примером того, как именно должен поступать человек в моменты

экстремальных ситуаций.

Так вот, это случилось во времена, когда первые охотники за легкой

поживой, стали проникать и в такие далекие места русского севера, как

Таймыр. Жил, значит, в одном селении, на самом берегу студеного океана

один знаменитый тамошний колдун, по-ихнему — шаман. Звали его —

Бяка. И был он настолько силен в своём искусстве, что даже знаменитые

долганские шаманы и те, уважали и побаивались его. Принадлежал Бяка

к народности — ниа. Теперь их почему то называют нгасанами, то есть на-

стоящими людьми на языке энцев. Случилось же вот что.

Однажды, во время своего похода за лечебными травами, дело было

летом, ведь только тогда, примерно на месяц, тундра превращается в не-

что похожее, на захудалый лужок. Нашёл Бяка Моторкин случайно ди-