Она пристально смотрела на него, без намека на улыбку, не пытаясь прервать. Стив продолжал:
— Потом утром ты поспешила вытолкать меня из дома, пока я еще не совсем проснулся. Подвезла меня к единственному открытому в такой ранний час кафе и, вероятно, подождала, пока я зайду в «Хижину Дана». Еще одна забавная штука: не успел я зайти туда, как появились копы. Только три человека знали, где я. Ты и двое других, которые и близко не подходили к телефону и постоянно были в поле моего зрения. Значит, ты. Марго, вызвала копов. Позже, венчая все предыдущие усилия, ты заявила копам, что я пробыл у тебя дома полчаса и ушел. И все — я спекся. Здорово все было проделано. Вот только мне полагалось гнить в камере, где у меня не было бы ни малейшего шанса доказать, что я не верблюд. Ты никак не могла ожидать, что я вырвусь из тюряги и смогу попортить тебе личико.
Он молчал несколько секунд, глядя на нее, наблюдая, как отвращение на ее лице постепенно сменяется испугом. Она приложила ладонь к щеке, не спуская глаз со ствола револьвера в руке Стива. Он видел, как обмякло и побелело ее лицо, как ужас заполняет ее глаза.
— Давай же. Марго, выкладывай все, и побыстрей. Потом мы расскажем все копам. Тогда твое лицо не пострадает. Иначе...
Он не закончил. Это было уже ни к чему. Ее лицо исказилось гримасой страха. Слова полились бурным потоком:
— Пожалуйста, пожалуйста, Стив. Не делай мне больно. Не надо... Убери эту ужасную пушку!
— Говори!
Ее взгляд заметался по комнате, потом снова остановился на лице Стива. Облизав губы, она сказала:
— Убери свою пушку, Стив. Не целься в меня. Я все скажу, все, что хочешь. Но только убери револьвер. Я не могу говорить, когда ты суешь его мне в лицо.
Стив облегченно вздохнул. И так уже он знал достаточно о том, что натворили Марго и Гросс, но хотел размягчить Марго до такой степени, чтобы она охотно выложила все полиции. Он начал было засовывать револьвер за пояс джинсов, но остановился. Его чувства были обострены настолько, что ему почудилась фальшь в выражении ее лица — страх, который она должна была испытывать, был явно преувеличен.
Она заметила его недоумение и колебание, и внезапно выражение ее собственного лица полностью изменилось. Она откинулась на спинку дивана и расслабилась, потом провела рукой по своим роскошным черным волосам и произнесла прекрасно модулированным голосом совершенно спокойно и четко:
— А вообще-то можешь катиться ко всем чертям! — И улыбнулась так, словно только что услышала забавный, но немного непристойный анекдот.
Стив сразу же понял, что значили ее улыбка и фраза: уже слишком поздно. Он начал было поворачиваться, поднимая револьвер, который все еще сжимал в правой руке, когда его остановил голос.
Спокойный, уверенный, глубокий, полный силы.
— Не стоит, Беннетт. Если только ты хочешь жить. Так-то лучше. Теперь аккуратненько брось свою хлопушку, олух.
Глава 17
Мгновение Стив стоял неподвижно. От гнева на самого себя у него на глаза навернулись слезы. Челюсти его сжались, шейные мышцы набухли, губы раздвинулись, обнажив зубы в оскале.
Он узнал этот голос, вспомнил его — та первая ночь в «Какаду»... Оскар Гросс вернулся оттуда, куда он ездил. Он, видимо, стоял за спиной Стива уже какое-то время, пока все его внимание было сосредоточено на Марго.
В долю секунды в его голове промелькнула мысль: не повернуться ли и не выстрелить ли в Гросса. Но если у Гросса пушка...
Если у него пушка. Он ведь мог блефовать. С силой сжимая револьвер в руке, он повернул голову.
Гросс не блефовал. Он стоял в десяти шагах от Стива, широко расставив ноги и почти полностью заполняя собой дверной проем. В правой руке он держал тяжелый пистолет 45-го калибра. Одна бровь поднята выше другой, широкая улыбка на красивом лице. Он казался счастливым. Пистолет был нацелен точно и твердо в голову Стива.
Стив неохотно разжал пальцы и позволил револьверу упасть на пол. Марго неспешно нагнулась и подняла его. Так же неспешно она продолжила движение и врезала стволом револьвера по челюсти Стива.
Он понял ее намерение и попытался увернуться, забыв в своем инстинктивном движении о том, что Гросс держит его на мушке. Боль от удара обожгла его щеку и взорвалась калейдоскопом в голове, он пошатнулся и упал на колени. Все еще ошеломленный, он медленно повел головой, чувствуя, как что-то влажное стекает по его лицу.
Гросс обратился к Марго:
— Я увидел здесь свет, золотце, еще с улицы. Меня удивило, почему вдруг ты пришла сюда. И я поспешил на выручку. — Он засмеялся, и его хохот заполнил комнату.
В голове у Стива немного прояснилось, и он услышал, как Марго ответила:
— Я ждала, когда же наконец ты появишься, Оскар. Я водила его за нос. Но он многое просек. Слишком многое...
Стив поднялся на ноги и взглянул на них. Марго смотрела на Гросса, но он не спускал глаз со Стива и продолжал держать его на мушке. Стив доковылял до дивана и сел. Его голова начала работать, но вхолостую.
Все еще глядя на Стива, Гросс сказал Марго так, словно они были в комнате вдвоем:
— Да, золотце, я услышал достаточно. Похоже, его тоже придется убрать. Но он сам все прекрасно устроил для нас: выбил стекло внизу, пришел с пушкой. — Он хохотнул. — А я только что славно пошумел в полицейском участке, как и обещал. Сказал, что им следует побыстрее схватить этого сумасшедшего, пока он не перестрелял полгорода. — Он бросил взгляд на свой письменный стол, снова перевел его на Стива и опять расхохотался. — А, тут еще стамески и фонарик. Превосходно! Значит, мы убьем взломщика.