Не поднимаясь, я осторожно осмотрел казарму. Ничего не изменилось. На теле красотки в купальнике до сих пор красовалась голова премьер-министра. Радио с охрипшими басами выскрипывало музыку с верхней койки; певец с того света предостерегал нас не плакать из-за потерянной любви. Подождав с целью убедиться, что далее девушка-диджей своим подростковым голосом будет сообщать прогноз погоды, я сел.
Я переместил свой вес, сев у края кровати.
Я ущипнул себя за руку изо всех сил. Место, где я ущипнул, сильно покраснело. Оно болело, как последняя сука. Слёзы размыли моё зрение.
— Кейдзи, подпиши это.
Йонабару вытянул шею за край верхней койки.
— …
— Что случилось? Всё ещё спишь?
— Не. Тебе нужна моя подпись? Конечно.
Йонабару исчез из поля зрения.
— Не возражаешь, если я спрошу кое-что немного странное.
— Что? Мне просто нужно, чтобы ты подписал по пунктиру, — его голос донёсся сверху каркаса кровати. — Больше ничего не надо писать. Это вовсе не смешно, рисовать на обратной стороне лейтенанта или кого ещё.
— С чего мне делать это?
— Не знаю. Это то, что я сделал, когда впервые расписывался.
— Только не начинай нас сравнивать — а, забудь. То, что я хотел спросить, это завтрашняя атака, хорошо?
— Конечно. Это не те вещи, какие они будут менять в последний момент.
— Ты никогда не слышал о том, как кто-нибудь проживает какой-нибудь день снова и снова?
Была выдержана пауза, прежде чем он ответил.
— Ты уверен, что проснулся? День после вчера — это сегодня. День после сегодня — это завтра. Если бы всё работало не так, у нас не было бы Рождества и дня Святого Валентина. Нам были бы кранты. Или нет.
— Ага. Точно.
— Слушай. С завтрашней операцией ничего такого.
— …Точно.
— Будешь столько волноваться, превратишься в тыкву — у тебя поедет крыша ещё до того, как им предоставится шанс вынести тебе мозги.
Я безучастно уставился на алюминиевые трубы, составляющие каркас кровати.
Когда я был ребёнком, война с Мимиками уже началась. Вместо игр в ковбоев и индейцев или полицейских и воров мы сражались с пришельцами, используя игрушечные пистолеты, стреляющие пластиковыми пульками. Когда ими попадало по тебе, немного жгло, но не более. Даже с близкого расстояния они едва ли могли причинить урон. Я всегда был героем, принимающим на себя урон ради победы команды. Я отважно бросался на линию огня, поглощая одну пулу за другой. Я совершал небольшой прыжок с каждым удачным попаданием, подкрепляя его импровизированным танцем. В этом я был действительно хорош. Вдохновлённые смертью героя его товарищи начинали массированную контратаку. С его благородной жертвой он обеспечил человечеству спасение. Будет объявлена победа, и дети, которые были плохими парнями, вернутся на сторону людей и вместе с ними отпразднуют победу. Тут таких игр не было.
Изображать героя, которого истребили в битве, это одна вещь. Но смерть героя на реальной войне совсем другое дело. По мере взросления я понял разницу, и я знал, что не хочу умирать. Даже во сне.
От некоторых кошмаров ты не можешь пробудиться, сколько бы раз ты ни пробовал. Вот я был заперт в кошмаре, и не важно, сколько раз просыпался, я всё равно оставался в его ловушке. Худшее, что я понял, я был пойман в некую петлю, из которой не мог вырваться. Я придушил внутри себя панику.
Но в самом ли деле это случалось со мной снова?
Тот же день, который я уже дважды прожил, вновь развернулся передо мной. Или же это всё было простым кошмаром. Разумеется, вещи будут происходить так, как я запомнил их. Это всё было в моей голове, так почему бы и нет?
Это было нелепо. Я шлёпнул матрац.
Я увидел во сне это чёрное остриё, летящее на меня? Было ли копьё, что разнесло мою нагрудную пластину и пронзило мою грудную клетку, лишь в моей голове? Неужели я навоображал кровь и отхаркивающиеся куски лёгких?
Позволь рассказать тебе, что происходит, когда тебе разносят лёгкие. Ты захлёбываешься, не в воде, но в воздухе. Вдыхай так сильно, как хочешь, повреждённые лёгкие не могут передать кислород, необходимый твоему телу, в кровоток. Все вокруг тебя, все твои друзья вдыхают и выдыхают, не задумываясь об этом ни секунды, пока ты один единственный захлёбываешься в море воздуха. Я никогда не знал об этом, пока это не приключилось со мной. Я определённо не выдумал это. Это произошло на самом деле.