Её разрывающий сердце вопль так и остался за пределами сознания. «Опомнись!» — кричал себе он сам, той частью своего существа, которая, вместе с Саюри, обливалась кровью. «Остановись, хватит!.». Но и этот голос не смог достичь помутившегося рассудка.
Внезапная смерть Нобунаги… Разлад с Хидэёси, повлёкший за собой вооружённое противостояние… По прошествии суровой зимы — союз с Токугавой Иэясу, не принесший никакой пользы… И — война, снова война. На краю отчаяния, он словно видел сон: как мучается Саюри, привязанная к ветвям, как крови становится всё больше и больше…
«Ты не поймёшь… И никто, наверное, не поймёт. Попытки оправдаться — уже сами по себе кощунство… А мне и не надо понимания. Не надо, даже от тебя… Но, Саюри… Знаешь ли ты, как я был с тобою счастлив? Как ценил время, проведённое вместе, каким бы коротким оно ни было? Понимая, что это лишь мгновение, что завтра — снова в поход… Нет, как раз поэтому тихие дни в Тояме, озарённые солнечным светом и согретые теплом твоей улыбки, и были так дороги мне».
Он знал, что Саюри его ждёт; это помогало переживать невзгоды и тяготы войны.
Когда становилось совсем невыносимо, он вызывал в памяти её улыбку. «Однажды я вернусь» — эта мысль придавала сил на поле брани, выводила невредимым из горнила страшных битв.
«Саюри, ты была моим домом. Пристанищем, куда всегда стремилось моё сердце.
Что ещё оставалось мне, продиравшемуся сквозь тот жестокий век усобиц, на волосок от смерти, без какой-либо цели впереди? Удача отвернулась от меня, и злые ветры несчастий налетели со всех сторон. Потеряв господина, я утратил ориентир, я больше не знал, к чему стремиться. Задыхаясь в водовороте раздоров и интриг, я мог думать лишь о том, как выжить.
И всё же мне было, ради чего сражаться. В мире, где царили хитрость и вероломство, где люди не ведали закона и порядка и позабыли, что такое праведность… Было ещё в этом мире сокровенное — то, что ни в коем случае нельзя осквернять. Я сражался, чтобы сохранить его нетронутым… Но и того не сумел».
Когда все его планы потерпели неудачу, все пути к отступлению завели в тупик, он вернулся домой, уже будучи на грани отчаяния, а дома его встретил этот отвратительный слух.
То было последней каплей. Он почувствовал, как сердце проваливается во мрак; он почти слышал, как что-то трещит и разрывается внутри.
«Саюри… Я поступил так не потому, что не верил в тебя… Нет, неправда. Я засомневался, даже в тебе… Подумал: неужели и ты меня предала. Ты, моя последняя, моя единственная крепость… Все от меня отворачиваются. Все жаждут моего падения, все меня предают…»
Сомнения переполнили душу, и он поддался гневу и ненависти, вообразив себя жертвой… Потом было умопомрачение. Безумный кошмар… Он даже не мог вспомнить толком, что делал.
«Я не поверил твоим словам…»
Последнее, что он помнил — и это навсегда врезалось в память — обращённый на него взгляд, полный ненависти.
«Оправдания… Какой в них смысл? Как будто прошлое можно изменить раскаянием… Саюри. Хрупкая белая лилия, что расцвела среди суровой зимы в заснеженных полях Татэямы… У меня не было права тебя любить».
Ветер прошелестел во мраке Приречного проулка, и ветка сакуры склонилась, роняя на землю призрачный цвет… Так кружились в воздухе лепестки в тот памятный день — день их первой встречи.
Слышно, как шумит внизу Дзинцугава. Четыреста лет прошло, но голос реки остался прежним… А лицо любимой женщины, что сейчас перед глазами, изменилось так, что его почти невозможно узнать.
— Наримаса!..
Когда они, наконец, подоспели к месту, то стали свидетелями жесточайшей схватки. С появлением Наримасы Саюри просто взорвалась яростью, и сейчас в Приречном проулке творилось что-то страшное.
— А-а… — слова застряли в горле. Такая остановился как вкопанный, глядя на разворачивающуюся перед ним картину.
Чёрное пламя бушевало вокруг, вихрем налетая на Наримасу и норовя сбить его с ног. Ураганный ветер опрокидывал деревья, и сама земля, казалось, стонала и дрожала от ужаса, когда Саюри выплёскивала свою многовековую ненависть на заклятого врага.
— Чёрт…
— Нет, Кагэтора-сама! — Наоэ схватил его за руку, не давая рвануться вперед.
— Почему?! — заорал на него Такая. — Ещё чуть-чуть, и ему крышка!
— А вы собираетесь его спасти? Вы забыли обещание, данное Райрэну?
— К чёрту Райрэна! Я не стану стоять и смотреть, как всё выходит по-ихнему!
— Но зачем ему помогать, зачем вмешиваться? Это не наше дело!..
— Зачем?.. — не найдясь с ответом, Такая снова бросил взгляд в сторону Наримасы.