— Кагэтора-сама…
Такая даже не пытался скрыть, что плачет. Закусив губу и сжав кулаки, он неотрывно смотрел на Наоэ, словно хотел что-то сказать ему одним этим отчаянным взглядом. Тогда всё, что оставалось в Наоэ доброго и человечного, начало рушиться. С небывалым, демоническим грохотом.
«Люблю тебя, до смерти. Так сильно, что трудно дышать. Ненавижу. Так сильно, что ненависть перерастает сама себя, превращаясь в чистой воды безумие… Люблю безумно».
Словно повинуясь чьему-то приказу, Наоэ медленно вытянул руку. Коснулся подбородка, приподнял голову, пальцем провел по губам. Такая хотел заслониться, но Наоэ тут же поймал его за запястья, резко притянул к себе и с силой накрыл его губы своими.
— …мм!..
Поцелуй был настойчивым и таким отчаянно открытым, что было в нём нечто печальное. И всё же, Такая вырывался изо всех сил.
— Пу… сти… — больше ему ничего сказать не удалось. Наоэ снова закрыл ему рот поцелуем, без труда преодолевая сопротивление. Предохранители слетали один за другим под нарастающим напором чувств. Такая крепко зажмурился, словно решив перетерпеть этот неостановимый поток обрушиваемых на него эмоций. Слёзы текли по щекам, не переставая.
Наконец, Наоэ оторвался. Такая стоял, сжавшись в комок, по-прежнему с закрытыми глазами и с выражением страдания на лице. Наоэ смотрел на него сверху вниз, и ему хотелось кричать от боли. Он снова воззвал к разуму и грубо задавил всё, о чем стонала душа. Пристально глядя в лицо любимому человеку, прошептал:
— Ложь… Всё, что я до этого чувствовал — всё ложь…
Словно самому себе вынося вердикт.
Раскрытыми от удивления глазами Такая смотрел, как по щеке Наоэ скатилась слеза. Никогда раньше он не видел, чтобы Наоэ плакал. Сердце болезненно сжалось. Почему? Отчего? Даже думать об этом уже не было сил.
Приговор был вынесен. Внутри всё разрывалось на части, но Наоэ утопил свою горечь в улыбке и, отстранившись, зашагал прочь. Оборачиваться было нельзя. Он должен был положить этому конец, похоронить неразделённые чувства на самом дне души. «Я даже не могу броситься с головой в омут разрушения… Значит, придётся жить с убитым сердцем».
Воцарилась тишина. Проводив взглядом скрывшегося за дверью Наоэ, Такая повернулся к окну. За окном шел дождь. Сжав кулаки, пытаясь выровнять дыхание, Такая смотрел, как потоки воды обрушиваются на город. Потом в бессилии закусил губу и задрожал.