Соединение сопровождается размытыми помехами.
— Алло, дорогая, — говорит он, — у меня тут проблема…
— Хигрипли игр-р-р… велосипедрила гамбит тетраэдр, — говорит Анжела в промежутках между ослепительно-яркими всплесками белого шума.
Кристиан кричит в дурно пахнущую трубку:
— У меня неприятности… Ты меня слышишь, нет?.. Я еще в Юттоксетере…
— Кришнан Гуру Мурти… желчный концептуальный феркегезампель, — отвечает Анжела, после чего связь прерывается окончательно. Измученный, слегка взмокший от усилий, он вешает трубку.
Но по крайней мере он ей позвонил. От ее голоса — даже от этой искалеченной электроникой имитации — он испытывает прилив любви и томления, длящийся секунду-другую. Но слышала ли она его? Раздумывая об этом, он замечает на стенке возле телефона наклейку с рекламой компании такси. Называется «Сити карз», предлагает свои услуги круглосуточно. Сообщается, что он может, если ему угодно, заказать специальный лимузин, оснащенный мини-баром и телевизором, а также белый свадебный лимузин. Он набирает номер.
— «Сити карз», — говорит мужской голос.
— Машину вызвать можно?
— Ждать придется около часа, приятель. Понимаешь, тут сплошной кавардак, с этим поездом…
— Но мне в Стаффордшир нужно.
— В Стаффордшир?
— Да.
— Куда в Стаффордшир?
Кристиан делает паузу. Где там ближайшая больница? Дерби? Юттоксетер? Сток? Еще одна прискорбная оплошность в подготовке. Ну почему он как следует все не продумал?
— Сток, — отвечает он.
Мужчина просит его подождать минутку. Кристиан слышит стук положенной рядом с аппаратом телефонной трубки, а вслед за тем:
— Значит так, приятель, до Стока сто тридцать фунтов.
— Хорошо, — говорит Кристиан.
— Машина придет минут через десять максимум. Ты где?
— Э-э-э… возле кембриджской больницы. На большой дороге. Рядом с этими телевизионщиками.
— Теобальдс-роуд. О’кей. Там и жди, у телефона, сейчас приедем.
Бум-бум-бум, играет музыка в машине. Бум-бум-бум, отзываются голова, шея и плечи Кристиана.
«А щас — заводная музыка говорит норфолкское Би-би-си для тех кто не спит в эфире немерено тяжелое гаражное, домашнее, садово-огородное мультитехно для всей честной тусовки Восточной Англии, южного Лестершира, западной оконечности Нортхэмптоншира — вплоть до Ундла и Рокингем-Форест, бывших Хантингдоншира и Линкольншира, короче прям до самого Уоша. Передаем для Милли, Терезы, Галилео и радикала Лоустофта Посси — але, вы слушаете? — не теряйте крутизны, братва, для вас играет самый забойный хит группы „Формал Гравадлакс Интифада“: „Звать меня Эрном“, просто супер, щас… э… блин, я ж Северный Эссекс забыл…»
О чем это он, удивленно размышлял Кристиан под скачки машины, вибрирующей в такт идиотской песне. Может, все дело в сотрясении мозга, когда не удается расшифровать связную, по идее, речь. Может, в этом и состояла трудность со звонком Анжеле: не она несла бессмыслицу, а в его мозгу щелкнул какой-то выключатель, и все загрузилось неправильно. Кристиан потел и неловко ерзал на сиденье под «Формал Гравадлакс Интифаду», бьющую из встроенной квадрофонической системы сзади, снизу и сбоку от него. Вместо ванильного освежителя воздуха на приборной панели имелась лишь палочка для канапе с приделанным к ней пакистанским флагом.
— Вы не могли бы громкость немного уменьшить, — попросил Кристиан водителя, парнишку-азиата, который до сих пор ни разу с ним не заговорил, только потребовал деньги вперед. Кристиан сказал, что ему нужно к банкомату, и водитель сразу отвез его к отделению «Вулича», а после наблюдал, как тот борется со своим бумажником.
— Ага, извини, командир. Заснуть боюсь, — сказал парень.
— Я просто слегка расклеился — к непогоде, что ли.
— Ну да, я что, не вижу — руку потерял.
Таксист щелчком совсем выключил радио, открыл окно и до упора нажал на газ. Мокрая дорога зашипела подобно тысяче змеек, водитель принялся бормотать себе под нос припев из пяти нот «Звать меня Эрном», а Кристиан погрузился в тошнотворную дремоту, где его обступили несущие бред существа, красные и черные, маленькие сердитые дьяволята с мерзкими вилами, да мерцающие белесые огни.
Проснулся он на перекрестке — там, где А511 пересекается с А42, возле старого шахтерского городка Эшби-де-ла-Зуш, в северном Лестершире — от внезапного ужасного подозрения. Ему приснился нескладный и туманный сон, рожденный в каких-то потайных закоулках мозга. Во сне он видел Анжелу. Она готовила Марте завтрак, тут ее что-то (он не мог вспомнить, что именно) рассмешило. Смеется она громко, заразительно, при этом ее глаза оживают, а потом сужаются и иногда от хохота наливаются слезами. Кристиан особенно любил Анжелу в минуты, когда та смеялась; он подвинулся во сне, чтобы обнять ее, но из-за отсутствия руки не сумел, а вместо того погладил ее по плечу и похлопал своим запасным рукавом. Потом она села и стала читать газету.