Не сказать, что я расстраиваюсь по этому поводу.
Меня вообще пробирает омерзение при осознании, что с этим человеком я была вместе пять лет, три года из которых мы жили под одной крышей.
Сразу после полуночи, не выдержав Красновского бенефиса, я отчаливаю наверх. Друзья провожают меня грустными взглядами, но никто не лезет. Все бы предпочли, чтобы спать пошел Санек, но он вовсю барагозит.
Жаль, что толком не удается пообщаться с друзьями, но зато и эту тварину я видеть не буду.
Но мои надежды не оправдываются.
Стоит мне только завершить телефонные поздравления родителей, как дверь в комнату распахивается. Краем глазу вижу на пороге покачивающегося Краснова.
Этого еще не хватало!
— Проваливай, — убирая телефон в задний карман джинсов, бросаю ему, даже не глядя на него.
— Ну уж нет, — бычит он. — Ты мне сейчас за все ответишь!
— Это за что же? — искренне поражаюсь я.
— Ты меня идиотом перед всеми выставила! Ломаешься! Я к тебе с извинениями, а ты нос воротишь, да еще и при всех! И родаков на меня натравила!
— Иди ты! Ты серьезно думаешь, что я могу тебя простить? — изумительно!
— А че нет? Вкрайняк я тебя по-другому ща проучу, хотел после свадьбы всыпать уже, но так даже лучше. Я тебя ща так натяну, сама запросишься назад! Ты ж е*ливая сучка! Кончаешь, как не в себя! Не удивительно, что начальство тебя ценит.
Краснов все еще стоит в дверях, а я оглядываюсь в поисках чего-то, чем могу его вырубить, если и впрямь полезет.
— Тебе откуда знать, как я кончаю? Мне пять лет приходилось симулировать, чтоб твою нежную душу не травмировать! Всю дорогу догонялась вибратором, — открываю ему глаза на правду.
Я и в самом деле, жалея любимого ни разу не призналась, что он не так хорош, как о себе думает. Один раз вот попробовала не симулировать оргазм, так я думала, он мне мозоль там натрет, пришлось стонать.
— Врешь! — его глаза наливаются кровью.
Ага. По самому дорогому прошлась, по самцовости.
— А ты думаешь, чего я после каждого раза в душ бежала? — ухмыляюсь я.
Надо бы, смолчать, но во мне скопилось столько обиды, что я не выдерживаю:
— И шкура твоя после того, как тебя бросила, всем рассказывала, что в постели ты ноль. Без палочки. Если ты понимаешь, о чем я. А она, небось, билась в фальшивом оргазме и благодарила. Бу-га-га!
Все. Довела.
Краснов с ревом бросается на меня. Будь я потрезвее, могла бы и увернуться, но текила коварный напиток, и ловкости она мне убавляет.
Глава пятая
Я не успеваю отскочить, и эта туша валит меня на пол.
С воплями я отбрыкиваюсь, но руки Краснова все равно смыкаются у меня на горле.
Кровь шумит у меня в ушах, и я на адреналине собираю остатки сил и отталкиваю урода. Далеко не получается, но Краснов ударяется черепушкой об угол кровати. Пока он скулит, держась за рассеченный висок, я отползаю в сторону.
Слышу топот и голоса и выдыхаю. Кажется, мои крики все же услышаны.
Первым вбегает Терентьев, он бешеными глазами оглядывает комнату, и, схватив Краснова за грудки, отвешивает ему нехреновый джеб в челюсть. Занесенную для второго удара руку перехватывает догнавший его Антон, потому что пьяный Терентьев, кандидат в мастера спорта по боксу, вполне может забить Краснова, который еще не расплылся только благодаря удачной генетике, ибо что такое спорт, он знает только в теории.
В дверях с круглыми глазами и перепуганными лицами толпятся девчонки. Ловлю взгляд белой, как полотно, Аньки и хриплю:
— Никому мешать не будет, говорите?
Бледнеть, кажется, уже некуда, но Ане удается. Кровь полностью отливает от ее лица.
— Ты в порядке? — всхлипывает Танька.
— Я охренеть в каком порядке! Просто великолепно! — кряхтя поднимаюсь на ноги. — С новым годом, товарищи!
Я на подгибающихся ногах двигаю из комнаты.
— Кать, ты куда? — кричит мне вдогонку Тоха.
— Мне надо проветриться. И я не могу находиться с ним в одном доме.
— Кать, только далеко не отходи, лучше вообще постой во дворе. Там метель, заблудишься — мы тебя не найдем.
— Да идите вы! — огрызаюсь я. — Есть разница, заблужусь я, или он меня придушит в доме?
Напяливаю в предбаннике куртку и вываливаюсь на мороз.
Глубоко дышу ртом.
А если б мы и правда поженились?
Он пять лет скрывал свою сучью натуру!
Вообще, люди способны неприятно удивлять и через десять, и через пятнадцать лет. Будем считать, что мне повезло, что все всплыло до свадьбы.
Застегиваюсь как следует. Холодрыга, а мне надо бы еще погулять, чтобы успокоиться.