В ее глазах, наполненных странным печальным светом, он увидел не любопытство, а тихое удивление. Влад посмотрел на дно чашки с кофейной гущей, затем вновь поднял взгляд на Лизу. Вот он, образ для его новой работы, — подумалось ему, и теплая волна нежности пробежала по телу.
— Знаешь, если бы я писал мелодраму по доброй воле, я, скорее всего, справился с этим делом намного лучше и быстрее, чем в данной ситуации.
— В какой именно? Тебе всего лишь предложили написать мелодраму, но ты вовсе не обязан этим заниматься. Зачем же себя неволить?
Влад решил отказаться от дальнейших объяснений. Он добавил себе кофе и непринужденно поинтересовался:
— Лиза, признайся, ты часто задавалась вопросом, зачем я свалился тебе на голову?
Он был готов к какой угодно реакции — снисходительной улыбки, смеха, даже откровенной горечи. Вместо этого она, нисколько не задумываясь, сразу ответила:
— Нет. Таких вопросов я себе не задавала. На них некому отвечать.
Ее голос — ровный, будничный — сразу подкосил Влада. Он не ожидал столь простой и ясной оценки их ситуации.
— Ты права, — кивнул он, — но я почему-то все равно задаюсь этим вопросом. Вот такой я лирик…
На бледных щеках Лизы проступил легкий румянец, движением руки, каким-то лишним, надуманным, она провела по лицу, будто закрепляя на нем маску строгости. Влад вовсе не ждал от нее оправданий или аргументов в пользу своей точки зрения, однако она ответила:
— Мне как-то бабушка говорила, что лирика присуща молоденьким девушкам и престарелым мужчинам. И только.
Влад откинулся на спинку стула и весело рассмеялся.
— Как же права твоя бабушка! Честное слово, с некоторых пор я себя именно так и чувствую…
— Престарелым?
— Хуже. Побитым молью тюфяком.
Влад поднялся, подошел к ней и, опустив руки на плечи, уткнулся носом в золотистый стожок ее подобранных заколками волос. Они оба понимали, что было бессмысленно продолжать этот разговор, больше похожий на бросание ватными мячами. Он тихо покрывал ее волосы и шею поцелуями, словно опутывая невидимыми сетями. У него не было цели обольстить ее, он просто наслаждался этим моментом ее безропотности, стараясь запомнить каждое мгновение. Огромная, мутная волна бед, накрывшая его с головой, как будто схлынула сейчас, и он жадно ловил воздух, пока это было возможно…
В полумраке рано наступивших сумерек спальня Лизы казалась ему самым надежным и уютным пристанищем в мире. Как жаль, думал он, что нельзя укрыться здесь на ближайшие месяц-два. Почему ему пришли на ум сейчас эти месяц-два, он, конечно же, понимал — сроки сдачи сценария. Словно прочитав его мысли, Лиза спросила:
— Скажи, мне интересно, ты пишешь свои сценарии в каком алгоритме — сначала все продумываешь и по полочкам раскладываешь или просто сразу, так сказать, от общего замысла?
Влад мягко сжал ее плечо и, уткнувшись носом в шею, прогундосил:
— По-разному бывает. Лучше, конечно, когда по полочкам. Тогда работа идет быстро. Но так редко получается. Жизнь вносит свои коррективы и приходится многое менять.
— Жизнь? — удивилась она. — Ты это как-то переплетаешь с реальной жизнью?
— Нет, конечно, но жизнь выдуманных героев должна быть похожа на реальную жизнь, а потому как всякое бывает в реальности, так и в придуманной жизни случаются резкие повороты.
Влад откинулся на спину, тяжело вздохнул и спросил:
— Мне, наверное, пора уходить. Извини, что вторгся в твою жизнь, нарушаю твои планы.
— У тебя испортилось настроение. Почему? — повернувшись набок, она смотрела на него, подперев голову рукой.
— Потому что не хочется возвращаться к реальной жизни.
— А я у тебя, значит, из той, другой, придуманной жизни?
— Нет, совсем не так, — он повернулся на бок и коснулся губами ее локтя, утонувшего в подушке. — Я про другое. Сейчас моя реальность такова, что я должен начинать работать, а я не знаю как. Только подумаю про свой рабочий стол и тут же перед глазами пустой светящийся экран. Ни слова, ни буковки.
Лиза сложила ладони рупором и шепотом прокричала:
— Э-эй, буковки!!!! А ну марш на место!
Она рассмеялась, глядя на несчастное лицо Влада.
— Извини, — через минуту взмолилась она, — даже не думала, что настолько плохи дела. С этим надо что-то делать.
— Ну, что ты… я рад, что тебе весело, что ты смеешься. Я совсем редко слышу твой смех.
Лиза, набросив тонкий халатик, поднялась с постели и подошла к окну. Забросив руки за голову, она начала закалывать волосы, вытаскивая изо рта шпильки. Сначала одну, затем вторую, третью… Ее изящная фигура на фоне сумеречного света с улицы выглядела завораживающе красиво. У Влада мелькнула мысль, что этот театр теней она показывала, очевидно, не один раз. Кто были зрители? Сколько?..