На втором этаже возле распахнутой двери, ведущей в большую спальню, сидела Василиса — красивая полосатая кошка. Влад приветливо ей улыбнулся и замедлил шаг. Кошка не разделила его радостного настроения и, сгорбив спину, медленно пошла в спальню. Убедившись, что Василиса пока что прятаться не собиралась, а лишь запрыгнула на широкую кровать, Влад решил отступить и поискать злополучную кладовку. Бегать по дому в поисках корма с кошкой подмышкой было бы не очень удобно. За соседней дверью располагался кабинет с письменным столом красного дерева, кожаным вращающимся креслом с высокой спинкой, небольшим диваном с зеленоватой бархатной обивкой и двумя книжными шкафами. Над столом висело множество фотографий в рамках. Владу сразу понравилась атмосфера этого кабинета. Он все как-то не мог собраться организовать себе кабинет. В его достаточно просторной квартире было лишь две комнаты, и он не раз подумывал о том, чтобы переехать в квартиру, где будет третья комната для работы. Пусть даже совсем небольшая.
Выйдя из кабинета, он приоткрыл следующую дверь, но там, как и следовало ожидать, была обычная жилая комната с телевизором, мягкой мебелью и множеством больших растений в кадках на полу.
Был еще третий этаж, но искать там хранилище было бы совсем глупо. Придется, решил он, спуститься вниз и еще раз заглянуть в гостиную и постирочную. Проходя мимо кабинета, он заметил, что кресло у стола начало медленно поворачиваться, словно кто-то, небольшого роста, на нем сидел. Влад вздрогнул всем телом и немного отскочил в сторону. Громко мяукнув, Василиса соскочила с кресла на пол и, прошмыгнув мимо Влада, скрылась в спальне.
— Черт! Ты меня заикой сделаешь, — прошипел он ей вслед. — Нет уж, гоняться я за тобой не буду. Куплю корм и будешь у меня его хавать как миленькая, пока твой хозяин не вернется. Ясно? — прикрикнул Влад.
Он вошел в кабинет и опустился на то самое кресло перевести дух. Как же неприятно ходить по чужому дому, да еще такому огромному. Где-то должны еще быть переходы в башни, что пристроены по бокам. Скорее всего, на третьем этаже. Только бы туда не надумала сигануть его подопечная! Его глаза невольно обратились к фотографиям на стене. Вытянув шею, он внимательно рассматривал историю чьей-то чужой жизни. Незнакомы мужчины и женщины, дети, играющие на ковре, молодые парни за столом деревенского дома… Влад медленно поднялся и, нахмурив брови, приблизился к этой последней фотографии. Его сердце часто застучало, он не поверил своим глазам — за столом сидел он сам, Паша Волошин и Артем Соколов! Позади с распростертыми руками над ними навис Егор Соловьев, одноклассник, одно время учившийся с Артемом на одном курсе в институте. Потом он с родителями эмигрировал во Францию, и связи с ним как-то сами собой прервались. Но где это все?? Самое странное, что себя самого он узнал с трудом — глаза прикрыты, рука Артема крепко сжимает его плечо, будто поддерживает. Влад опустился в кресло, его пальцы отбивали частую дробь по столешнице, а в голове крутились всевозможные эпизоды из их молодости, о которых, он, похоже, давно уже забыл. Было понятно только то, что по возрасту это совпадало с первыми студенческими годами. У Паши еще такая смешная лохматая прическа была с непослушными вихрами. Уже позже он стал стричься очень коротко и вихры стали не так заметны.
Потом в памяти всплыл эпизод одной вечеринки у кого-то из однокурсников дома. Был канун Нового года. Компания была большая, было много спиртного, музыки, девушек. Какой-то «очень правильный» мальчик из семьи дипломатов неожиданно предложил покурить травки, привезенной из Амстердама. Праздник тогда удался на славу, вот только травка с алкоголем сыграла с ним плохую шутку. На следующий день Влад ничего не мог вспомнить. Напрочь! Было обидно, потому что, рассказывали ему друзья, они в ту ночь круто повеселились. Сначала гуляли по городу, потом взяли такси и поехали к кому-то там на дачу.
Утро на даче он уже смутно припоминал. Его нещадно рвало, перед глазами стелился туман, и никакие чаи не помогали. Сейчас он не мог вспомнить, чтобы они там фотографировались, но сама обстановка дома была ему знакома — старинный буфет с узкими полосками стекол и большие часы с кукушкой над ним. Эти часы врезались ему в память. Кто-то из ребят тогда утром постоянно подкручивал механизм, чтобы заставить кукушку показаться из домика. А он в это время сидел за столом и, закатив глаза, чашку за чашкой вливал в себя чай под беспрестанное кукуканье.