— Что ты делаешь?
Ответа не последовало. Вместо этого Виолетта, не поднимая взгляда на лицо кондитера, раздвигает шире его колени и тянется рукой к паху. Нащупывая сквозь ткань гениталии между внутренних сторон бёдер, она улыбается и пресекает попытку Вонки сжать ноги вместе.
— Успокойся, мальчик. Тебе понравится. Всем мальчикам это нравится. — Борегард заправляет за уши светлые волосы, а затем просит кондитера привстать, чтобы спустить с него все оставшиеся тканевые вещи, кроме высоких гольфов тёмно-бордового цвета. Девушка нежно берёт одной рукой спокойно лежащий член и слегка массирует его головку подушечкой большого пальца. — Смотри, я спрашиваю у тебя, не заставляю и не насилую. Это будет неплохим началом. Можно?
Вильям уже сам сильно раздвинул ноги и начал смотреть куда-то в конец комнаты, не понимая своих ощущений. Внутри всё свернулось, как молоко или кровь. Он уже дышит со сбитым ритмом и еле заметно кивает.
— Его когда-нибудь брали в рот? — Девушка смотрит снизу вверх большими глазами. Ей дали зелёный свет. Ей хочется начать, но нужно подождать. Задать неловкий вопрос.
— Нет… Тебе не обязательно это делать. — Вилли нервно запускает пальцы в свои волосы и опускает взгляд на лицо Борегард. Девушка выглядит излишне спокойной и непоколебимой. Она водит тонкими пальчиками по стволу и прикусывает губы.
— Я знаю. Я просто хочу сделать тебе приятное. — Пока Вонка пытается что-то возразить, Виолетта сжимает одной рукой его щиколотку, натягивая ткань на гольфах, а сама подносит лицо ближе к паху и приоткрывает губы, обжигая головку пениса своим горячим дыханием.
Девушка набирает во рту побольше слюны и рукой вкладывает небольшую часть органа вместе с головкой, освободив её от лишней кожи. Он пахнет так же, как и все остальные части тела кондитера: приятно и слегка приторно. Виолетта начинает посасывать головку, словно крупный леденец, и ласкать языком уздечку. После первых же её манипуляций кондитер запрокидывает голову назад, будто не хочет на это смотреть, и пропускает через плотно сжатые зубы прерывистый и словно слегка вибрирующий стон.
Борегард прикрывает глаза и вводит пенис чуть глубже в свою ротовую полость. Она сразу старается провести языком по всей площади члена внутри рта, чтобы смочить его слюной. Ему не должно быть больно сейчас. Именно поэтому девушка также старается спрятать зубы, чтобы ненароком ничего не поцарапать. На самом деле Виолетта не ожидала, что ей будет так трудно следить за всеми этими мелочами одновременно. Правой рукой девушка ласково водит по той части ствола, что осталась снаружи, иногда прикасаясь к мошонке, поглаживая её и слегка пощипывая за тонкую кожицу. Левой всё ещё придерживает голень, словно Вонка может сбежать.
— А… а… Мхм… — Стоит ли говорить о том, какие звуки сейчас срываются с губ фабриканта? Ох, эти стоны… Они стали стимулом. Они как музыка для ушей Виолетты. Слушая их, девушка может понимать, что добивается своего. Остаётся надеяться только на то, что Вильям Уилбур Вонка знает, что такое быть благодарным за удовольствие. — Не… Не н… А-а… Х-х…
Чем дольше это продолжается, тем сильнее Борегард входит во вкус. Она всё наращивает скорость, двигая головой вперёд назад, но не впуская орган к себе в глотку. Рвотных рефлексов ей ещё не хватало. Нет, спасибо. Всё должно быть более менее красивым. Меж тем орган набухает и становится твёрже. Значительно твёрже. Виолетта снова поднимает глаза на кондитера, параллельно пытаясь придумать, что делать с избытком слюны, которая уже течёт по подбородку.
И что делать, когда он станет кончать? Всё внутрь, всё в рот? Этот момент девушка не успела продумать. Да и вообще минет был чистейшей импровизацией, чем-то спонтанным и незапланированным.
Вонка выгибается в спине. Рельефы позвоночника выделяются всё сильнее. Его колени дрожат. А что творится сейчас в его голове? Никто и представить не может.
И вот-вот словно близится финал. Вот-вот рот блондинки наполнится белым соком. Вот-вот уретру сведёт лёгким спазмом.
— Нет! Нет-нет-нет… Не надо! — Мужчина резко открывает глаза и впускает тонкие пальцы в светлые волосы девушки, пытаясь отодвинуть её голову от своих гениталий. С чвакнувшим звуком Борегард освободила свой рот и вопросительно взглянула на сладкого магната. Какого чёрта? Счастье было так близко! В голове Виолетты уже рисовались картины о том, как Вилли, бурно кончив, рухнет спиной на белые простыни и шумно выдохнет, а она с трудом проглотит-таки всю белую субстанцию, дабы показать, что она принимает его всего и целиком, а затем зажуёт странный вкус спермы мятной жвачкой. Но нет! Сладенький снова решил всё ей испаганить.
— Извини. Давай не будем дальше… — Язык у Вонки заплетается, он говорит слегка невнятно, будто набрал в рот сахарной ваты. Его лицо выглядит так беспокойно, словно он чувствует вину за то, что отобрал у ребёнка игрушку или яблоко в карамели.
— Всё с тобой ясно. — Вздыхая, подводит итог Виолетта, поднимаясь с колен и ласково проведя пальцами по волосам за затылке кондитера. — Ложись. Получишь то, зачем пришёл, если тебе не нравятся мои бонусы.
— Мне нравится… Просто…
— Просто ты мне не доверяешь. Я знаю. — Виолетта походит к тумбочке, на которой стоит недавно купленная смазка, и берёт белую салфетку, чтобы вытереть губы. Она делает правой рукой какой-то невнятный жест, повелевающий нижнему приготовиться. Сама же отходит к окну, наблюдая за погодой снаружи. Плохая погода. Небо тёмное, тучное, но временно избавившееся от осадков. Виолетта прикладывает руку к стеклу, от которого веет холодом.
— Нет, не так. Лицом ко мне. Ложись на спину. — Уверенно решает Виолетта, снова посмотрев на нижнего. Он, видимо, так привык к коленно-локтевой, что встаёт в неё по рефлексу.
— Зачем? Хочешь видеть мои гримассы? — Кондитер медленно поворачивается и кладёт голову на скопление белых подушек. Ему непривычно находиться в одних только гольфах здесь. Здесь, в спальной его наследницы, которая совсем недавно была бесцеремонно любопытной девчонкой, которая ставила Вилли в неловкое положение, задавая недетские вопросы. Заставляла слегка краснеть и сильно смущаться.
— Молчи, пожалуйста. Лучше молчи. — Борегард как-то неожиданно задирает платье, сбрасывая его с себя и заставляя Вонку вздрогнуть. Она раньше никогда не раздевалась. Конечно, сейчас грудь и гениталии спортсменки прикрывает чёрное бельё, но это всё равно дико непривычно, как однажды почувствовать металл брекетов на своих зубах. Девушка по-хозяйски забирается на свою кровать, и, стараясь выдавить из себя максимум нежности, касается пальчиками кожи на ляжках Вильяма, с напором раздвигая его ноги и двигая за бёдра к себе. — Просто я хочу быть чуть ближе с тобой. Не больше.
Борегард наклоняет лицо к ароматной промежности, но не доходя до неё, касается губами мягкой светлой кожи на внутренних сторонах бёдер. Сейчас его ляжки напоминают ей сдобную выпечку из нежнейшего теста. Вонка слегка дёргается, а Виолетта в ответ на это убирает губы и поглаживает поцелованное место фалангами пальцев.
— Ты очень милый. Поэтому мне хочется целовать тебя. Везде. И это твоё стеснение такое милое. Порой мне даже хочется представить, что ты юная девственница. Эта твоя невинность… Так сильно контрастирует с тем, через что прошла твоя попа. — Слегка ущипнув кончиками ногтей кожу на нижней части мягкого персика, Виолетта поднимает ноги нижнего выше, чтобы можно было увидеть маленькую дырочку в центральной складке. Девушка сильно сжимает пальцами ляжки, чувствуя бархатистость кожи. — Господи, Вонка, какой же ты милый… Ты настолько старше меня, но, чёрт… Как можно быть таким бесконечно сладким?
В доказательство своих слов Борегард припадает губами к промежности и проводит языком по серо-коричневому мешочку под членом. Вильям сладостно вздыхает и закрывает глаза, не собираясь отвечать на эти хвалебные песни.