— Так… Что мы будем делать с тобой сейчас? — После небольшой паузы спросил Чарли, глядя на затухающий огонь в глазах Борегард. Кажется, она совсем поникла от этого разговора.
— Я не знаю. — В голосе появилась сильная рябь. Виолетта прикусила губы, чтобы они не дрожали и не кривились. Ещё немного, и она сломается. — Я хочу к нему. Я не знаю, что мне сделать, чтобы он обнимал меня.
— Пойдём… — Чарли встаёт и протягивает руку девушке. Она смотрит на этот дружеский жест холодным взглядом и не принимает его. Виолетта поднимается и пальцами зачёсывает спавшие на лицо волосы назад. Она в состоянии позаботиться о себе сама, но в компании идти будет легче. Однако, сделав несколько шагов к выходу и обнаружив ужасную нетвёрдость походки, Борегард всё-таки цепляется за руку Чарли, который выводит её из душного клуба на улицу. А там дождь. Неприятный дождь из мелких капель. Под ним можно спокойно пройти без зонта, но всё равно противно.
Чарли и Виолетта идут по мокрому асфальту в сторону самого громоздкого здания в городе. В сторону фабрики, из труб которой поднимается дым. Тёмный дым в тёмном небе, заполненном тёмными облаками. И звёзд не видно. Бакет прожил здесь всю жизнь, а Борегард последние восемь лет. Чарли и Виолетта, спустя некоторое время, что заняла дорога от клуба до фабрики, останавливаются перед высокими воротами, молча оглядывая это строение. За столь долгое время Виолетта должна была начать чувствовать себя здесь, как дома, но… Нет. Очень многое навсегда останется для неё чужим.
— Когда-нибудь эта сука всё равно станет моей. — Тихо говорит Виолетта, не отрывая взгляда от башен фабрики. Её сознание слишком туманно. Её шатает из стороны в сторону, и свежий воздух совсем не помогает собраться. Сейчас она зайдёт внутрь, в тёплое помещение, и станет ещё хуже. Но на это плевать. Под рёбрами всё болит и изнывает. Хочется побыстрее найти Вилли и обнять его, и плевать: согласен он на это или нет.
***
В коридорах фабрики темно. Виолетта уже привыкла к тому, что ночью свет в жилой части здания отключается. Но путь от входа и до своей комнаты, а также до спальной Вилли Вонки, Виолетта выучила наизусть. Теперь она на автопилоте добралась до коридора с комнатами и уверенной, хоть и кривой походкой шагает в сторону почевальни своего кондитера. А куда ещё, если не к нему? Когда внутри становится пусто, когда голова пухнет из-за пьяных мыслей, а тело бьёт дрожь, хочется забраться в постель и прижаться к тёплому человеку, тело которого пахнет ароматной дыней и другими свежими фруктами. Да, остаётся надеяться, что и он достаточно сильно устал, чтобы быть не в силах выгнать девушку из комнаты. Тогда и ночь пройдёт спокойно, потому что девушка уснёт, обнимая со спины предмет самой сильной симпатии всей её жизни.
Виолетта останавливается перед входом в комнату Вонки и прижимается щекой к двери, потому что сил стоять ровно не осталось. Хоть бы было открыто… Борегард надавливает на дверную ручку, и она поддаётся, образуя проход. Девушка вваливается в комнату, делает несколько кривых шагов в сторону большой кровати с шёлковым бельём цвета тёмного шоколада, падает на неё и с облегчением прижимается к подушке. Чёрт, как же ей плохо… Глаза закрываются, но Виолетту начинает невыносимо тошнить. Она с трудом снова поднимает веки и начинает водить рукой по постели, пытаясь нащупать живого человека, хозяина этой комнаты и фабрики, но никого не находит.
— Ты… Где? — Нахмурившись, Виолетта отрывает голову от мягкой пуховой подушки и оглядывает пустую, как оказалось, комнату. Вонки здесь нет. А где он? Чёрт!
Чёрт. Чёрт. Чёрт. Если его нет в собственной спальной, то магнат может находиться где угодно, в любой части огромнейшей шоколадной фабрики, что в 50 раз больше любой другой. Всё внутри рушится. Все надежды прижаться подбородком к плечу фабриканта со звоном разбились, как разбился бы стеклянный лифт, если бы отказали двигатели.
Виолетта, приложив огромные усилия, поднимается с кровати, пропахшей ароматом тела сахарного шоколадника, и выходит из комнаты, как бы та не манила остаться. Она жутко устала. Но больше всего неприятных ощущений доставляет противное одиночество. К чёрту всё. Надо добраться до спальной, попытаться хотя бы частично прочистить желудок в туалете и лечь спать, закутавшись в одеяло. Вот, чего сейчас хочется Борегард, если другого не дают. С такими мыслями она доползла до своей комнаты и, как своенравная хозяйка, распахнула дверь в надежде снова рухнуть на постель.
Однако, это маленькое желание быстро улетучилось, как только Виолетта окинула взглядом стальных глаз свои владения. Тёмный мужской силуэт около окна и запах смазки заставил пьяных бабочек в животе ожить и радостно заметаться внутри.
— Вилочка! — Девушка расплывается в улыбке и, шатаясь, подлетает к уже частично одетому Вилли Вонке. Конечно же, организм не выдерживает, и Борегард, вместо того, чтобы обнять своего кондитера, безвольно повисает на его плечах.
— О, господи, Виолетта… — Фабрикант вынужденно придерживает её за талию, чтобы не свалиться под весом спортивного тела. Пьяная девушка трётся грудью и тычется лицом в шею. Это раздражает. Вонку вообще дико бесят напивающиеся люди, которые перестают себя контролировать. Они становятся ещё более противными, чем обычно. — Перестань. Отцепись от меня.
Виолетта отстраняется с гримасой неудовлетворённых желаний, но выражение её лица быстро смягчается и снова становится улыбчивым.
— Ты остался здесь… Ик… Ты ждал меня? Сла-а-адкий… Какой же ты чудесный. — Борегард складывает кисти рук в замок и влюблённо прижимает их к щеке, рассматривая недовольное лицо кондитера. Затем девушка пытается снять с себя обувь, но не удерживается, балансируя на одном каблуке, и падает на пол. Вонка рефлекторно ловит её и заставляет подняться и устоять.
— Ох, боже, за что мне это… О чём ты думала, когда так напивалась? — Постанывающим голосом произносит Вильям, удерживая Борегард за плечи, сажая её на кровать и сам устраиваясь рядом.
— О-ох, мне так плохо. — Девушку ломает, и она, в поисках поддержки, ложится головой на колени мужчины. Но он встаёт и отходит к окну, оставляя Виолетту на постели. Но ей на месте не сидится, поэтому блондинка сползает на пол, запуская руку под голубую ткань комбенизона и лаская грудь.
— Я к этому не причастен, поэтому терпеть не намерен. — Вонка забирает свой пиджак, который несколько часов назад сняла с него Виолетта, и движется к выходу. Лицо девушки принимает выражение, которое никто и никогда раньше не видел. Её глаза, кажется, становятся больше и наполняются слезами, губы кривятся, а нижняя челюсть напрягается. — Я иду спать. И ты сделай то же самое, чтобы меня не раздражать.
— Не уходи! — Эти слова были последним, на что хватило сил Борегард. После этого плотина разрушилась, не сдержав поток солёной жидкости. Виолетта начала надрывисто реветь, одновременно икая и ещё пытаясь дышать. Она зажмурилась и перестала себя сдерживать, плача и закрывая лицо руками.
Вильям застыл у выхода из комнаты, не веря своим ушам. Он правда слышит, как сильная и выносливая Борегард плачет? Та девочка, которая поражала его своей устойчивостью, нахальной самоуверенностью и гордостью? Это она сейчас ревёт у него за спиной? Он боится повернуться и увидеть этот кадр во всех красках, но жалобный плач заставляет его это сделать.
— Ох, Виолетта, зачем… Зачем ты это делаешь? Давай я просто уйду, а ты просто ляжешь спать? — Он не хочет нести за это ответственность. Не хочет углубляться. Вся эта ситуация не вписывается в принципы его обычной жизни, полной детских радостей и радужных леденцов. Это неправильно. Это его огорчает. Эта игра уже совсем не весёлая.