Комментарий к Часть 5. Осколки красного вина
Спасибо, что прочитали мою работу ~
И спасибо за оставленные отзывы
Следующая часть в процессе
========== Часть 6. Белый шум ==========
Небо было слишком тёмное, чтобы разглядеть в нём звезды. Особо крупные этой ночью тучи словно сговорились между собой, чтобы перекрыть мелкие белые точки. Ливень ударил с новой силой, яростно атакуя стены фабрики. Капли бились в закрытое окно с такой яростью, словно те двое, что находились внутри комнаты, чем-то очень сильно их обидели. Погода в принципе была как будто настроена против людей, пугая грозой детей и даже некоторых взрослых. Вспышки разрядов молнии в мрачном небе, да ещё под раскаты грома, выглядели волшебно, но одновременно с этим пробирали до костей.
Свет в комнате не был включён. И не только в комнате. Вся фабрика будто замерла, все её процессы словно остановились во времени, робея перед таким суровым явлением природы, как молния. Внутри предприятия царила непривычная тишина, никто не ходил по коридорам, оно словно в миг опустело. Казалось бы… Если лечь спать, новый день придёт очень быстро, не успеешь и пары снов увидеть. Но ни Виолетта, ни Вильям этой ночью не спали. Они оба нашли укрытие в спальной кондитера, забравшись на кровать и прячась в этих четырёх стенах от всего внешнего мира. Вонке в такие ночи было слишком тревожно, чтобы спать, так что даже пытаться было бесполезно. Ну, а Виолетта просто схватила возможность побыть с ним наедине обеими руками, ведь дождливая погода всегда щедра на особую атмосферу, придающую тёплым одеялкам ещё больший уют.
Борегард сидела за спиной кондитера, положив под себя несколько подушек, чтобы по уровню находиться чуть выше мужчины. Она просто разговаривала с ним о каких-то совершенно не значительных вещах, стараясь любой ценой отвлечь от грозы, и параллельно расчёсывала его волосы. С каждой парой минут монолог становился всё более бессмысленным, но Виолетта всё равно продолжала, ведь считала главным не это.
— И знаешь, тогда мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это он. Но если бы я была трезвой, это было бы ясно сразу. Он совсем не изменился, хотя прошло столько лет. Я даже имя вспомнила, хоть и удивилась этому потом. — Виолетта с удовольствием наблюдает за тем, как зубчики расчёски проникают в волосы тёмного шоколадного цвета, поддаваясь движениям её руки. Волосы мягкие и безумно приятные, словно дорогой шёлк, пахнут спелыми абрикосами. В такой простой, казалось бы, процесс Борегард старается вложить максимум своей нежности и быть как можно более аккуратной. Одно неверное движение, и может стать больно. Этого она не допустит. — Мне кажется, у него никого нет. Я имею ввиду женщину. Не удивительно, всё-таки он такой неудачник… Каким и был раньше. Даже представить не могу, если бы он вдруг оказался на моём месте и выиграл конкурс. И, знаешь, я так и не поняла, зачем он тогда ко мне подошёл и чего хотел. Но это теперь и не важно. Ты вообще меня слушаешь?
Виолетта убирает руки от причёски Вилли и слегка хмурит брови. В это же мгновение слышится особенно громкий раскат грома, а комната на секунду освещается белой вспышкой молнии. Рефлекторно фабрикант дёргает плечом и оборачивается в сторону окна. Свет исчезает, снова возвращая спальную в тёмное состояние, но Вилли ещё немного смотрит в ту сторону, словно опять настороженно ждёт звуков грозы.
— Да, слушаю. — тихо отвечает кондитер, опуская плечи и возвращая голову в прежнее положение. Его расслабляет то, что теперь делает Виолетта. И пусть она расчесывает его волосы ради собственных прихотей, Вилли терпеть это совсем не сложно. Наверняка, если бы Борегард заткнулась и дальше стала бы расчесывать молча, комфортность ситуации значительно бы повысилась, но просить её закрыть рот будет… опасно. Особенно, когда она так старается чем-то порадовать шоколатье. — Продолжай. Я слушаю.
Голос Вилли Вонки звучит слишком пресно для заинтересованного в разговоре человека. Девушка и сама это прекрасно понимает, поэтому нелегко вздыхает, откладывая расчёску в сторону. Спальная её наставника, казавшаяся раньше чем-то запретным и необычным, теперь стала совсем привычным местом. Не так давно Виолетта, можно сказать, основательно перебралась в эту комнату и облюбовала себе спальное место под боком у кондитера, на его же кровати. С тех пор она ночует только здесь, почти не засыпая в своей собственной постели, что пахнет лавандой. Что касается Вильяма… всё наоборот. В последнее время он засыпает где угодно, но только не в той спальной, где жил на протяжение многих лет. Уже сколько раз Виолетта обнаруживала его поздней ночью мирно посапывающим за письменным столом в кабинете или на сахарной траве под леденцовым деревом. Он либо так сильно устаёт, что не находит в себе сил добраться до спальной, либо, действительно, осознанно избегает эту комнату, зная, что там его каждый вечер поджидает Виолетта.
— Ты сегодня какой-то… ватный. — выносит свой вердикт Борегард, усаживаясь на кровати так, чтобы теперь видеть лицо фабриканта. Его взгляд направлен в тёмный угол комнаты, он ещё с утра потерял всякую ясность и даже намёки на неё. Яркий фиолетовый огонёк, всё время находившийся в радужке, куда-то пропал. Или же просто был совсем не заметен за толстым слоем серой туманности в глазах. — Ужасно неразговорчивый.
Вилли коротко вздыхает и прикрывает глаза. Кажется, он до сих пор не может привыкнуть к тому, что происходит. Все краски как-будто изменили свои оттенки на противоположные. Что раньше казалось прекрасным, теперь нагоняет ужас. И ничего не веселит. Внутри кондитера поселился комочек тревожности, который с каждым днём увеличивается в размерах и становится всё более колючим.
Виолетта смеряет взглядом мужчину и закусывает губы. Её совершенно не устраивает состояние и поведение Вонки, который отчего-то угасает и вот-вот совсем потухнет. Но больше всего смущает тот факт, что изменения стали заметны, как только эти двое стали спать вместе. Буквально. Но Борегард кажлый раз убеждает себя в том, что это не больше, чем совпадение. Проблемы начались давно, это точно, нечего ей чувствовать себя виноватой. Девушка подползает ближе к мастеру, похищая его кисти и удерживая их в своих ладонях. Руки кондитера на мгновение напрягаются, но быстро ослабевают, когда Виолетта несильно сжимает их своими пальцами.
— Что тебе ещё нужно? — незло спрашивает Вонка, неохотно пуская Борегард усесться у себя между ног. Блондинка прижимается спиной к груди фабриканта и обнимает себя его руками. Наконец-то ей тепло и уютно. И аромат от одежды кондитера исходит потрясающий. В последнее время спортсменка иногда позволяет себе бесцеремнно прижиматься лицом к ткани его костюмов и вдыхать сладковатый запах. И пускай нижнего это выбешивает, Борегард не боится уже ничего.
— Поверить не могу. Ты помнишь, как я приходила к тебе по вечерам в двенадцать лет? И мы так же сидели вместе. Только ты меня потом всегда прогонял к себе. Бессовестный. — Девушка прикрывает глаза и прислоняется щекой к ключицам Вилли, всё ещё оставаясь в кольце его рук, которое соорудила сама.
— Я помню. Я тебя выгонял, потому что ты взяла привычку быстро засыпать в такие моменты. И мне потом приходилось тащить твою тушку на руках. Ты была мелкой занозой в заднице. С самого начала. Но я и подумать не мог, что мы дойдём до… такого. — Вильям замолкает, пытаясь не позволять рукам Борегард залезть ему под рубашку. — Но, наверное, я тебе слишком многое разрешал. И из-за этого ты с каждым годом становилась всё нахальнее.
— А ты всегда был большим и красивым. И я знала, что всё так будет. Уже через пару месяцев жизни с тобой я решила, что вот он, мой будущий муж. И да, чистосердечное признание. Я притворялась. Никогда я так быстро не засыпала, просто хотела, чтобы ты меня поносил на руках. Жаль, что потом ты решил, что будет лучше «будить» меня и отправлять спать к себе. — Виолетта чуть надула губы, выслушивая презрительный смешок со стороны кондитера, а затем несильно ущипнула его за мягкую кожу на животе.