Виолетта смотрит на фабриканта, еле сдерживаясь, чтобы не оскорбить его. Почему он решает? Почему он ни во что не ставит её желания?
— Виолетта, слезь с меня.
Девушка медленно, со жгучим разъедающим ощущением внутри, освобождает живот мистера Вильяма Вонки от своего давления. Она ложится рядом, отворачивается от него и закутывается в одеяло, словно обиженный подросток.
Неужели это поражение? Первый проигранный бой в её жизни. Отвратительное ощущение в животе давит на стенки. Становится больно и плохо. От мысли о том, что Виолетта не добилась того, чего так сильно возжелала, становится тошно. Внутри все органы словно перекручивает. Разве сможет она теперь уснуть, зная, что её вот так оттолкнули в духовном плане?
— Не принимай близко к сердцу. Я просто не хочу ничего усложнять. — Словно объясняясь, говорит сквозь тишину Вильям. Он лежит лицом к ней. Он уже сотню раз успел пожалеть, что сделал такой неосмотрительный шаг. О чём он думал, приглашая её переночевать в одной спальной? Её заботливые фразочки и движения во время сегодняшнего акта показались Вонке приятными. Он подумал, что может выжать из этого что-то большее. Но что можно выжать из самоуверенной собственницы? Похоть, подчинение своим желаниям и склонности к садизму. Ничего больше.
Виолетта обнимает подушку и не понимает, что делать в такой ситуации. Она знает, что внутренний пожар не даст ей уснуть. Дым от огня затуманил всю голову. Она потеряла спокойствие. Хочется задохнуться в нём и забыть всё, что тревожит органы. Сейчас Вилли уснет, и Борегард точно уже ничего не получит. А что можно сделать? Надоедать ему до бесконечности? Виолетта и сама понимает, что это вызовет в нём только раздражение. Вилли чётко обозначил свою позицию, переубедить его не получится. Невыполненная цель въелась под кожу, она зудит, словно напоминая, что нельзя бросать, что дело нужно доводить до конца.
Виолетта не в силах успокоиться и уснуть. Она хочет разобраться со своими ощущениями. Разобраться с Вонкой. Она снова садится, но уже не на него, а рядом. Она смотрит на него, сверлит взглядом закрытые веки, пока они не поднимутся.
— Что ещё? — Безразлично спрашивает магнат, переводя взляд на униженную Борегард.
А у неё внутри всё перекошено. Голова начинает пухнуть из-за неясности. Во рту копятся оскорбления и мат, хочется расслабить мышцы лица и выплеснуть слова на кондитера. Но девушка держит их. Держит минуту и с трудом проглатывает.
— Почему ты не хочешь? Почему? Я что, слишком мало делаю для тебя, чтобы получить хоть какую-то взаимность? — Виолетта наклоняет голову вбок, пытаясь понять, что означает выражение лица Вонки. Он устало вздыхает, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать этот разговор. Девушку начинает бить дрожь. Ещё никогда она не чувствовала себя такой уязвимой и такой… зависимой? Черт! Да к чему это всё?!
— Я тебе не нравлюсь? Почему ты не хочешь? Тебе хоть кто-то нравится, кроме себя? Почему ты изо дня в день просишь трахать тебя страпоном? Если тебе нравится секс со мной, почему ты не хочешь попробовать большее? — Плотина порвалась. Виолетта не может сдержать поток слов. Они, словно кислота, жгут язык. — Почему?! Ты знаешь, сколько раз меня пытались склеить за эти восемь лет? Ты хоть представляешь, сколько молодых мужчин хотели бы увидеть мою грудь, потрогать моё тело, чёрт, просто поцеловать меня? Ты знаешь, сколько пожирающих взглядов я получила? Сколько комплиментов? Почему тебе всё равно? Почему?..
Виолетта не успела договорить, потому что Вилли Вонка резко поднялся, оперевшись на руку, и заткнул её невероятно тяжёлым взглядом. На секунду Борегард испугалась. В его глазах поселилось неопределимое раздражение. А как же «самый добрый и смешной»?
— Виолетта, прекрати трахать мне мозг! — Вонка с силой сжал её запястье. — Мне абсолютно плевать на тебя и твоё тело. У меня нет и быть не может романтических чувств к людям. Особенно к такой, как ты. Я терпеть не могу прикосновения. Меня дрожь бьёт даже от того, что ты трогаешь меня во время пеггинга. Я молчу, потому что не хочу всё испортить. Но теперь всё портишь ты. — В голосе была нервная дрожь. Нервная, раздражённая, уставшая, но не злая. Вонка не способен на физическую агрессию. Сколько раз за всё это время Виолетта выбешивала его? В ответ он может пропитать свои слова ядом, может оскорбить, ограничить доступ к чему-либо, но никогда не сделает больно. Поэтому и сейчас его желчь выглядит не более, чем фальшивой. Он ничего ей не сделает, и Борегард прекрасно знает об этом. Но кондитер все ещё смотрит на неё испепеляющим взглядом. Он пытается выровнять дыхание и успокоиться, чтобы снова попробовать уснуть и уже подумывает выгнать девушку из своей спальной, но продолжает говорить с плотно сжатыми зубами. — Закрой свой рот, убери от меня руки, ляг спать и, пожалуйста… Хватит вести себя как пьяная проститутка!
Горячее ощущение на щеке заставляет его замолчать. Кондитер хватается за лицо одной рукой, отпуская Виолетту и отворачиваясь от девушки. Их обоих начинает бить дрожь. Что происходит этой странной ночью? Привычный уклад их жизней ломается к чертям, как хрупкий леденец.
— Извинись. — С металлом в голосе требует Борегард. Она смотрит на Вонку и не моргает. К горлу изнутри поступает что-то острое. Ни капли страха. Только тупая обида. Вильям осторожно убирает ладонь от щеки и недоверчиво заглядывает в глаза к блондинке. В их стали содержится какой-то дьявольский огонь. — Я уже наслушалась от тебя. Если ты думаешь, что мне не обидно, то ты сильно ошибаешься. Я не хочу это больше терпеть. Извинись.
С силой Виолетта хватает кистью руки своего нижнего за шею и притягивает его голову к себе. Он дёргается и заметно ослабевает, прикрывая глаза. Его щека всё ещё болит после ладони сильной девушки. Его лицо перестало быть таким сердитым. Вонка молчит и робко прикасается к запястью блондинки, но это не заставляет её убрать руку. Наоборот, через мгновение пальцы сжимает вокруг шеи ещё сильнее, и рядом с губами кондитера раздаётся тихий стон.
— Прости. — Он шепчет беззвучно, словно запуганный ребёнок, и ждёт, когда Виолетта ослабит хватку. Вильям поднимает на неё умоляющий взгляд и сам не может понять, почему так обмяк в её руках. Пад пальцами Борегард легко может почувствовать, как его тело вибрирует. Кондитер легко мог бы сорвать ладонь девушки, но его словно парализовало. Он не двигается, лишь немного дрожит. Виолетта снимает руку с шеи мужчины и ждёт от него реакции. Но её нет. Куда делось его раздражение и готовность выгнать девчонку из комнаты?
И в этот момент приходит осознание. Виолетта понимает что ей теперь позволено всё. Теперь она решает, что будет, а чего не случится. Девушка закрывает глаза и старается прочистить голову: чего именно она хотела в тот момент? Вонка терпеливо ждёт. Молчит, ждёт и не движется. Его ноги сковывает тяжёлое ощущение: словно их перетянули чем-то плотным, и из-за этого конечности онемели. Виолетта поднимает веки, и огонь в глазах её достиг небывалых размеров. Только что своим бездействием Вонка развязал ей руки.
— Сегодня всё будет так, как я скажу. — Голос налит металлом. Они заполнили девушку до краёв: огонь, металл и желания. Главное сейчас — держать себя в руках и наслаждаться каждой минутой этой горячащей власти. Виолетта начинает сжимать руки кондитера за предплечья, словно держа его, чтобы тот не сбежал, и садится к нему на колени. Теперь её голова находится чуть выше, чем его. Это ещё раз показывает, кто здесь доминант. Девушка запускает руку в мягкие тёмные волосы и слегка массирует ему голову, помогая расслабиться. Сейчас это будет лучшим решением для него. Виолетта надавливает на грудь, заставляя нижнего лечь на спину. Он смотрит в потолок и молчит. Это странно, потому что до этого он активно пользовался языком, чтобы предотвратить исполнение желаний блондинки. А теперь он молчит, словно смиренно готовится принять свою участь.