Но не сегодня.
Диалог не клеился. Анжела раздражалась, не получая ответы на свои возникшие многочисленные вопросы, а я в принципе не мог на них сконцентрироваться. Я просто хотел молчать. И слушать ее голос.
Предчувствуя вероятность ссоры, выбрал меньшее из зол, сослался на затрудненную ситуацию на дороге и отключился.
Снова возникло желание выпить.
Припарковался во дворе, окутанным мутно-желтым светом редких фонарей, когда стрелка часов перевалила за одиннадцать. Взглянул с надеждой на окна — не спит.
Жаль.
Поплелся в супермаркет за коньяком.
Похоже, граммов сто мне сегодня точно не помешают.
В довесок к коньяку собрал два пакета с продуктами, среди которых как-то затесался даже торт и арбуз.
Загруженный во всех смыслах, поплелся в сторону прибежища, именуемого на данном жизненном этапе домом.
Дверь в квартиру оказалась не заперта, что вызвало легкое чувство тревоги. Стоптанные кроссовки посреди дверного коврика свидетельствовали о наличии в квартире гостя. Сам же я, не разуваясь, мигом встал, как вкопанный, стараясь не шуршать пакетами, дабы расслышать происходящее за стеной. Мерзкое предчувствие ползучими змеями спускалось вниз по позвоночнику.
Я сказал ей, что не приду ночевать, а теперь на коврике чужие кроссовки!
— Блин, мне так не нравится, — послышался раздраженный голос Стрекозы, — Повернись что ли…
— Да ты задолбала, принцесса! — смутно знакомый голос порывисто гундосил, — Какой-то гемор один с тобой. Обещала же, что понравится, а пока только одно моральное изнасилование! Давай уже переходи к активным действиям!
— Посмотрите на него! — фыркнула Стрекоза, — О морали вспомнил! Я не могу так сразу, мне подготовиться надо. С мыслями собраться. Думаешь, это просто так все?! Гордись лучше, что я для этих целей тебя выбрала! Это все яйцо твое лысое! Кстати, дай-ка потрогать! Колется?
Глаза мои медленно поползли наверх, сердце заколотилось, челюсти сжались. Между тем приглушенный диалог продолжался.
— Осторожно, принцесса! Только сегодня с утра побрил! У тебя руки хоть чистые?
— Слышь! Вот сейчас биту возьму! Она у меня точно чистая!
— Остынь, психичка! Ты это… поласковей что ли, вижу же, что у тебя это в первый раз, — тихо посмеивался собеседник.
— Много ты понимаешь! Но да, такое гладенькое яйцо я еще не жамкала… Слушай, прикольно! Ты прям ходячий антистресс.
— Осторожно, принцесса, у меня там эрогенная зона! Очень чувствительная к женским пальчикам, — хмыкнул хозяин яйца, — Я, между прочим, мед туда втираю. Очень полезно для кожи. Понюхай, как пахнет — луговые травы и липа!
Послышался звук втягиваемого носом воздуха, вызвавший во мне приступ тахикардии от подкинутой фантазией картинки, а разочарованный шумный выдох Стрекозы способствовал усилению дрожи пакетов в моих руках.
— Слушай, говном каким-то пахнет. Ты б почаще свой мед втирал что ли.
— Так все! — обиделся мужской голос, — Нос свой убрала! Не нравится, разбежимся сразу!
— Тихо-тихо! Ты че такой нервный?! Я просто первый раз так мужика нюхаю, неопытная, все дела. Давай-ка снимай теперь уж футболку. Поражай мои глазоньки и остальными анатомическими ужасами своего тела.
— Слышь, принцесс, — вкрадчиво пробормотало лысое яйцо, — А может, мы это? Того?
— Кого того?! — возмутилась Стрекоза, — Я что-то не поняла, дорогой, тебя что, дохрена снимали? Я тут тебе работенку непыльную предлагаю провернуть, с перспективой на дальнейшее сотрудничество, между прочим, а ты…
— Да ладно, Розочка, — ухмыльнулся парень, — Меня бабы постоянно снимают. Конечно, не для таких грязных целей, как ты…
— Все, завали. Не беси меня! Резинку поправь! Теперь замри. Так яйцо твое блестит, — хихикала Стрекоза, приближая меня к инсульту. — Сейчас повыше приподнимусь…
— Бля, неудобно…
— Неудобно, когда дети на соседа похожи. Расслабься, что ты как девственница в БДСМ-клубе!
— О, принцесс, да ты в теме!
— Все, замри, начинаю!
И стало тихо.
Пальцы сами собой разжались, пакеты с грохотом и шелестом рухнули на пол. Не снимая обувь, я сделал несколько гигантских шагов и ворвался в залитую ярким светом комнату, готовый убивать…
Глава 18
Сначала был слабый проблеск сознания. Едва уловимый. Пограничный. Где-то между сном и явью, когда в полном мраке и невесомости, словно искра возникает первое самоощущение. Вслед за ним разрывной пулей в висок ворвалась боль.
Тошнота.
И желание сдохнуть.