— А долго ждать, принцесс?
— А ты куда-то торопишься? Уж не дедушку ли проведать?
— Да харэ, малая, сколько ты меня гнобить еще будешь?! Сказал же, верну я все деду!
— Вот я и проконтролирую!
Я продолжал наблюдать за их незлобным переругиванием в состоянии немой отрешенности. Адреналин, вскипевший в крови чуть ранее, стремительно падал, вызывая упадок сил.
Даже не знаю, в какой момент обнаружил себя за кухонным столом со стаканом коньяка в руках.
— Это ты молодец, братан, что коньячину взял! У меня капец неделька напряженная вышла! Ну, за встречу! — бодро выдвинул тост Коленька, после чего две рюмки звонко дренькнули хрустальным переливом о мою.
Речь начала ко мне возвращаться уже после третьей, когда Стрекоза с видом заботливой мамаши впихивала в мой рот едкий лимон.
— Они так радовались… — тихо, почти шепотом промямлили мои губы.
Однако, все услышали и притаились.
— Отец, постарел так… И вообще, как будто уменьшился… А мать стояла на пороге… бусы пальцами теребила… жемчужные… знаете, я сам их выбирал… как трус последний курьером передал… И стоит она на пороге, нервная такая… а сама то на меня, то на калитку… то на меня, то на калитку… и страх в глазах… будто я на полпути развернусь и уйду… Надо было ей цветы купить… Почему я ей цветы не купил? … И отец… Седой… Лет шесть всего прошло, а он седой…
— Че эт с ним?
— С отцом помирился. Много лет не общались, и вот… помирились.
— Так за это выпить надо!
— Наливай, че.
— За родителей!
— За родителей!
— Стааас! Ну Стааас! — вопила мне в ухо Стрекоза, дергаясь на месте, словно от электрошокера, — Поехали в клуууб!
— Ну какой клуб, давайте лучше спать!?
— Спааать? — взвизгнула девчонка. — Спааать?! — протянула она еще с большим надрывом, огорченная моей скудной реакцией. — Ты че такой тухлый?! Полжизни, значит, уже проспал, как амеба бз… бз… бзинициативная и что?! Дальше будешь спать?! Яйцооо! — крикнула она куда-то в сторону балкона, тащи мою волшебную биту. Будем теперь из Стаса человека делать!
— Братан, че ты ломаешься, как целка?! Уже вон даже целки не ломаются, а ты ломаешься! Может, у тебя ломка? Кстааати! Можем намутить!
— Наркотики? — вылупившись на Коленьку прошептала пьяная Стрекоза.
— Да какие там наркотики, принцесса! Так, косячок, для улыбашек. А то атмосфера какая-то…удручающая…
Коленька, он же гопник, он же Лысое яйцо или просто яйцо, явно оставался самым трезвым из всей нашей троицы, а потому и самым неадекватным. Понимая, что не дотягивает своим слегка опьяненным состоянием ни до готовности заразиться весельем Стрекозы, ни до смиренного впадения в мою унылую кому, требовал продолжения банкета.
— Никаких наркотиков! — немного устало заключил я. — Едем в клуб.
— Ураааа!!! — возликовала Феврония, и унеслась в другую комнату!
— Надо только бухнуть заранее, — подал свои поправки в намеченный план Коленька.
Уточнять, а чем же мы до этого здесь занимались, я не стал. Мы с моим новым приятелем молча последовали вслед за Стрекозой.
Девчонка обнаружилась наполовину торчащей из шкафа. Рядом с ее босыми ногами валялась кучка скомканной одежды.
Ее одежды.
В смысле той, что еще пару секунд назад была на ней.
Естественно, первым, за что зацепился взор, была круглая попка, затянутая в очередные девственно-непорочные трусы. Девственно-непорочного розового, мать его, цвета. С шелковым, мать его, бантиком. И столько много ее кожи…
Оголенные ноги, привставшие на цыпочки, сужающаяся талия, спина, с торчащими позвонками и острые лопатки.
— Встречаемся у подъезда через пятнадцать минут, — буркнул Коленька, о присутствии которого я позабыл, и поспешно ретировался, оставив недвижимого меня запоминать каждый изгиб и каждую гребаную клеточку моей такой невинной и такой порочной единственной на всем белом свете розовой девственницы.
Я хотел развернуться вслед за ним. Хотел выйти и позволить Стрекозе спокойно одеться. Или раздеться. До конца.
Но еще больше я хотел, чтобы она развернулась. Хотел снова увидеть ее мягкий животик, и еще сильнее хотел узнать, какого цвета ее соски.