Поморщившись, Стрекоза отряхнулась и скрылась в комнате, я зажал грязный рот своей невесты, потому что не придумал, как еще можно заставить ее замолчать. Через пару мгновений Рони, как ошпаренная, выскочила обратно, сверкая увлажнившимися глазами и сжимая в руках ноутбук. Вернее то, что от него осталось. Верхняя и нижняя часть едва сходились, открывая взору отвратительную трещину, расползшуюся паутиной по экрану. Я в очередной раз потерял дар речи. Рони, бурча себе что-то под нос, подняв голову к потолку, словно боясь, что из глаз покатятся слезы, гордо переступила через наши с Анжелой переплетенные ноги.
— Совет да любовь! — и вышла из квартиры, хлопнув металлической дверью.
Я мгновенно разжал руки и вскочил на ноги, повинуясь порыву побежать следом, но тут же услышал шипение Анжелы.
— Только дернись в ее сторону и ребенка ты не увидишь!
Не веря собственным ушам, перевел взбешенный взгляд на Анжелу.
— У тебя там на островах все мозги расплавились на солнце? Какого хрена ты тут устроила?!
— Не кричи на меня… — ее нижняя губа задрожала, а голос сорвался. Голубые глаза наполнились слезами. Кажется, антракт окончен, и меня ждет продолжение феерического театра одного актера.
Не желая ни принимать в этой абсурдной постановке участия, ни становиться ее благодарным зрителем, отвернулся и прошел в комнату. Открывшаяся картина в очередной раз подвергла мою психику проверке на стрессоустойчивость.
Все вещи, принадлежащие Стрекозе, были вывалены из шкафа и буквально разодраны в лоскуты, а если верить глазам — изрезаны ножницами, моя палатка, служившая уютным гнездышком для маленькой розовой птички, была буквально вывернута наизнанку, дорогая гарнитура сломана, косметичка выпотрошена, постельное белье на кровати представляет из себя растерзанный ком…
Мне действительно стало страшно и холодный пот выступил на висках. Впервые я всерьез усомнился в адекватности Анжелики. Впервые с глаз спала пелена всепрощающего обожания и любви.
— Я прощаю тебе эту идиотскую интрижку лишь потому, что у нас будет ребенок, Станислав, — услышал я за спиной ледяной голос, вызвавший неприятные мурашки, — И лишь потому, что у нас за спиной больше десяти лет идеальных отношений. Каждый может оступиться. Я понимаю это. И я прощаю тебя. Не смотря на то, что такое благородство стоит мне огромных усилий и нервов, уже не говорю, как данный факт отразиться на нашем малыше. Мы забываем этот позорный и унизительный твой поступок и продолжаем готовиться к свадьбе. Все будет так, как мы планировали. Ни одна дрянь не встанет у нас на пути. Пообещай мне, что больше не увидишься с этой шлюшкой, я в свою очередь никогда не стану напоминать тебе о твоем предательстве, Станислав. Мы поженимся и будем растить нашего ребенка в мире и согласии. А сейчас мы уедем из этой дыры в нормальный отель и ты, как уже полагается, постараешься заслужить заново мое расположение.
— Анжела… У меня на фирме сейчас серьезные проблемы. Все свободные деньги, даже те, что были отложены на свадьбу и ремонт в новой квартире, запущены в дело. Поэтому торжество нам придется перенести на неопределенный срок. Не исключаю, что мы сделаем это уже после рождения ребенка. И ты права, я действительно тебе изменил. Поэтому будет лучше, если мы пока дадим друг другу время на то, чтобы все осознать и остыть. Будет лучше, если ты поживешь это время у своих родителей.
— Что? — она натурально опешила, словно я говорил на китайском, и она ни слова не поняла, — Станислав, ты что… ты бросаешь меня? Бросаешь нас? Из-за нее?
— Анжела. Я никогда не брошу своего ребенка. В этом ты можешь не сомневаться.
— А меня, значит, бросишь?! — взвизгнула она, вызывая болезненную пульсацию в моих висках.
— Это квартира моей бабушки, — предпочел я не отвечать на ее вопрос, потому что сам испугался промелькнувшей в голове совершенно четкой мысли о том, что — да, брошу. — А Феврония ее гостья. Ты ввалилась в чужое жилище, испортила чужие вещи и оттаскала за волосы ни в чем не повинную девушку.
— Ну, конечно! Ни в чем не повинную! Прямо агнец божий! Скажи еще, что девственница!
— Я сейчас уйду, а когда вернусь, то хочу видеть здесь полный порядок.
— Что? — ее глаза и рот распахнулись так широко, что совершенно изуродовали прекрасное кукольное личико. — Я еще за подстилками твоими не убирала! Я — мать твоего ребенка! Я — потратившая на тебя всю молодость! Я — сделавшая из тебя того, кто ты есть! Знаешь что, Калинин! Это уже чересчур! Только попробуй сделать хоть шаг за эту дверь!