Барахтаюсь руками и ногами, стремясь к поверхности, чувствую, как остатки кислорода тают, а легкие судорожно сжимаются, буквально вынуждая открыть рот для долгожданного вдоха. Но мне нельзя. Стоит лишь на секунду поддаться искушению — и колючая ледяная вода ворвется внутрь, вытесняя из тела саму жизнь.
А я не хочу умирать!
Я хочу жить!
А потому, стиснув зубы, плыву вверх. Возможно, будь на улице светло, шансов у меня было бы больше. А так… я лишь интуитивно стремлюсь к поверхности, и все мои надежды разбиваются о толщу льда, в который упирается моя макушка. Я бью по нему с невероятной силой. На самом деле, мне просто так кажется, потому что вода смягчает каждый удар, делая его бесполезным.
В груди печет и будто разрывает. Перед глазами заплясали частые светящиеся пылинки — предвестники скорого обморока. А потом я сдаюсь, открываю рот и горький, мутный поток врывается в меня, заполняет каждый миллиметр, убивает…
Я тону…
Глава 28
Воистину, это была самая долгая дорога в моей жизни, каждая из двенадцати минут которой были наполнены тягучим липким страхом, сковывающим затылок, частыми всхлипами Анжелы и серьезными, хмурыми лицами медиков, задающими тысячу и один вопрос, ни одного из которых я не разбираю. Впрочем, как и Анжелиных ответов. Все окутано плотной давящей на уши завесой и пульсирующим нутром.
Еще никогда мне не было так страшно. Отчего-то ребенок, который воспринимался мною, как кто-то эфемерный, призрачный, практически не реальный, существующий словно лишь теоретически, и который станет настоящим только после непосредственного рождения, вмиг превратился в такую же живую и осязаемую часть меня, как собственная рука, нога или сердце.
Кажется, все на свете перестало иметь хоть какое-либо значение, кроме крошечной жизни внутри Анжелы. Жизни, которая вот-вот может оборваться. Оборваться по моей вине.
Анжеле становилось хуже на глазах. Бледная и испуганная, она корчилась от боли, прижимая ладошки к животу. По совету самих сотрудников скорой помощи, госпитализировать Кукушкину решили в новый перинатальный центр, где после предварительного звонка врача скорой помощи, нас уже встречала бригада с каталкой у самого порога, дальше которого меня даже не пропустили.
— Кем вы приходитесь пациентке?
— Я… Жених.
— То есть не родственник, — утверждает, не спрашивает женщина, по одному лицу которой можно распознать премерзкий характер, не обязательно даже слышать тембр стального голоса с непреклонными нотками.
— Я отец ребенка!
— Есть ли какой-либо документ, свидетельствующий об этом? — издевается пышущая лишними килограммами тетка.
— Нет, но…
— Молодой человек, посторонним вход запрещен.
— Послушайте, мне надо знать, что с ними все в порядке, как вы не понимаете?
— Не шумите! Ночь на дворе. Я все прекрасно понимаю. Утром приходите. Сейчас вашей девушке все равно не до вас. Осмотр, УЗИ, анализы… Как только появится возможность, она сама с вами свяжется, телефон у нее никто не отберет. Ни один врач вам все равно ничего не скажет. Вы не являетесь ни близким родственником, ни доверенным лицом, поэтому диагноз вам скажет либо сама пациентка, либо доктор с ее письменного согласия, но это будет не ранее, чем завтра. Вот вам список того, что необходимо привезти утром. Прочтите внимательно. Ничего сверх тащить не надо.
— Пожалуйста, можете проследить, чтобы у нее было все самое лучшее? — я достал из заднего кармана бумажник, вынул несколько пятитысячных купюр и осторожно протянул их сотруднице приемного отделения. — Ну, чтоб палата отдельная, медсёстры воды поднесли, если что… Помогли… Я… я не знаю… Я все оплачу, сколько скажете. Лишь бы… лишь бы… они… в порядке…
Наверное, голос мой и весь внешний вид был настолько жалок, что стерва в белом халате устало, но беззлобно выдохнула, сочувственно поджав губы, а затем, осмотревшись, все же взяла протянутые ей деньги.
— Ладно. Ты это… Не волнуйся, присмотрим. Утром приходи. Часам к восьми, пока дежурный врач не сменился, попробую провести тебя. Но ничего не обещаю.
— Спасибо.
— Иди, иди… Не кисни, здесь лучшие врачи работают, оборудование все новенькое, самое современное. Акушеры наши, знаешь, какие специалисты! Такие беременности спасают, что впору научную фантастику писать.
Я нервно кивнул, но успокоиться так и не получилось. Держа в дрожащих руках список из пятнадцати пунктов, никак не мог сосредоточиться и понять, что же делать. Часы показывали второй час ночи. К семи утра необходимо вернуться обратно вот к этому порогу вооруженным до зубов комнатными тапочками, халатом, принадлежностями для душа и далее по списку.