— Что с тобой, брат? — и это говорит мне Тарасов? Серьезно? Брат?!
— Кроме того, что беременная Анжела лежит в больнице после операции, а мой лучший друг оказался иудой, предавшим дело всей нашей жизни?
— Что?
— Ты о чем это говоришь, брат?
— Брат? Серьезно? Артем, как язык только поворачивается называть меня братом после того, что ты сделал!? — практически кричал на него я, замечая, как в зеленых глазах Тарасова мелькнул стыд и вина.
Произошло это так быстро, что в любой другой ситуации я подумал бы, что мне показалось. Но не теперь. Артем открыл было рот, но тут же его захлопнул, так и не произнеся ни слова, нахмурил брови.
— Это же ты продал коды доступа, признай уже! И главное кому?! Моему же отцу? Да уж, стряс с него по максимуму! Молодец! Как смеешь ты называть меня братом после того, как благодаря твоей находчивости весь «ОКТА-Лаб» на волоске от полного краха?
Вот теперь уже он выкатил на лоб свои глаза и выглядел таким удивленным, будто я объявил о вторжении инопланетных существ на нашу землю.
— Блядь что?
— Станислав, ты не в себе? — ошарашенно встрял Орлов.
(Зеленая фея — коктейль, в состав которого входят ликер блю кюрасао, дынный ликер, белый ром, водка, серебряная текила, абсент, лимонный сок и энергетик. Обладает сильным опьяняющим эффектом за счет коллаборации алкоголя и энергетика. — прим. автора)А ты, Виталя? Ты с ним заодно?
— Это ты сейчас обвинил меня в наших проблемах? — дошло, наконец, до Тарасова.
Отлично отыгрывает. Я почти поверил. Вот только его вина и страх уже были мною зафиксированы. Первая реакция — самая чистая. Самая искренняя.
— Ты по-прежнему отвратителен в рефакторинге, как и пять лет назад. Лови, изучи внимательно — расписал все твои ошибки.
Я швырнул в сторону Тарасова флешку, где содержались доказательства его вины. Он ловко подхватил ее левой рукой и прошел к ноутбуку.
Видимо, до последнего не хотел верить в то, что раскрыт.
— Я только не пойму, почему? Тебе чем-то не угодила ОКТА? Или, может быть, лично я?
— Калинин, не горячись! Надо во всем разобраться, — рассуждал Орлов, нависая над Тарасовым. Оба моих партнера теперь внимательно пялились в монитор.
— Давайте разбираться…
Через два часа мы охрипли. Эмоции били через край и на данном этапе о цивилизованном общении и речи быть не могло. Пожалуй, таких криков стены «ОКТА-Лаб» еще никогда не слышали. Даже девочки из бухгалтерии, бросив свои шоколадки и платежки, прилетели на помощь дрожащей секретарше, пытающейся напоить нас то кофе, то коньяком, то валидолом.
Главбух широкой грудью бросалась растаскивать по углам кабинета своих директоров. Ее помощница без конца понижала температуру на кондиционере, пытаясь заморозить пылающую в нас агрессию, секретарша носила в стаканах воду и причитала о вреде стресса на организм. И ни одна из этих упрямых баб не желала подчиняться приказу и покидать помещение, даже под угрозой увольнения по статье.
Крик, скажу я вам, неконструктивен и нефункционален. Им невозможно решить проблему, выяснить истину или договориться.
Основная задача благого мата — выброс негативной энергии в окружающую среду, минуя драку или любой другой физический контакт.
Только хорошенько прооравшись, припомнив друг другу все прошлые претензии, вплоть до третьего курса института, и сбросив внушительную часть внутреннего напряжения, к десяти утра мы оказались достаточно уставшими, чтобы относительно спокойно разговаривать.
Тарасов с пеной у рта доказывал, что не причастен к подставе. Орлов очень странно на него поглядывал, но верил. Хотя сомнение и читалось в его голубом взгляде. Я же, в общем-то, согласился, что однозначные выводы делать рано. Но и оправдание Тарасову оглашать не торопился.
Во-первых, налицо отсутствие мотива. Я искренне не понимал, что вообще могло бы сподвигнуть Артема на подобного рода диверсию. Но. Гребанное чувство вины и позже проскальзывало на его лице, вынуждая раз за разом сомневаться в его невиновности.
К обеду разошлись по кабинетам.
Уже собирался уезжать, как на телефон поступил звонок с неизвестного номера, при взгляде на который внутренности сжались.
Неизвестность пугала.