Клаус поднял руку с оттопыренным большим пальцем.
— Но у тебя будет фора, — Пятый подался вперёд. — Мы не можем вернуть тебе мою память. Но мы можем передать тебе мои знания и мой опыт. И эти видео — только начало. На них мы будем говорить о путешествиях во времени.
Клаус отпрянул от камеры и выключил запись. Пятый посмотрел на него снизу вверх.
— Отлично вышло, — Клаус отвернулся и вытер глаза. Наверное, он был уверен, что Пятый этого не заметит. — Ещё и с первого дубля. У тебя талант.
— Очень смешно, Клаус, — Пятый встал.
— Ладно, — Клаус подобрал с кровати первую тетрадь с конспектами и протянул её Пятому. — Начнём с начала. Порепетируем немного, а потом начнём снимать, идёт?
Пятый опустил взгляд на тетрадь и нахмурился. Всё в нём будто сжалось, скрутилось в тугой узел.
Он не хотел забывать. Ничего из этого.
Не хотел уходить.
— Пятый, — мягко позвал Клаус. — Ты в порядке? Позвать Ваню?
— Нет, просто… — Пятый закрыл глаза. — Терять себя кусочек за кусочком… это невыносимо.
— Я знаю, — Клаус обошёл камеру и положил руку ему на плечо. — Я знаю.
Они постояли так пару мгновений, потом Пятый облизнул губы и кивнул.
— Ладно. Давай репетировать.
========== 41:14:14:01:4 ==========
Пятый проснулся, потому что кто-то осторожно потряс его за плечо. Он с трудом открыл глаза и тут же поморщился — даже в полумраке это простое действие вызывало вспышку новой головной боли.
Так теперь было каждое утро: тщетная попытка удержать потерянные воспоминания.
— Давай, Пятый, просыпайся. Ты должен встать.
Его всегда будила Ваня. Приносила ему обезболивающее и стакан воды, и оставалась рядом, пока у него не получалось встать. Ради этого ей пришлось пересмотреть свое расписание и расстаться с несколькими учениками, а некоторых передвинуть на другое время, но она никогда не жаловалась.
И Пятый был ей за это благодарен.
— Я так устал, — Пятый поднялся на кровати и потер лоб. Он будто вообще не спал.
— Снилось сегодня что-нибудь? — Ваня погладила его по плечу.
— Не помню.
Ваня кивнула. В полумраке было почти не видно, как она натянуто улыбнулась.
— Голова болит? — спросила она. Пятый кивнул. Ваня потянулась к блистеру с таблетками, протянула ему сразу две, и следом стакан воды. Пятый закинул обезболивающее в рот и запил несколькими глотками жидкости, потом вытер губы запястьем и замер, глядя перед собой. Ваня погладила его по волосам.
Обычно они молчали несколько минут, пока боль не начнет уходить. Иногда он мог нащупать руку Вани на одеяле и держаться за неё, пока не полегчает. С ней он мог позволить себе слабости.
— Эй, Пятый? — Ваня говорила едва слышно, но ему это никогда не мешало. Он бы и неразборчивый шёпот понял, если бы он был её. — Можно задать тебе вопрос? Он может показаться неуместным и глупым, но…
— Задавай любой, Ваня, — Пятый повернул голову в её стороны. — Я отвечу честно, пока ещё могу.
— Почему… Почему ты рассказал Эллисон первой?
Пятый знал, что рано или поздно она об этом спросит. В семье они были друг другу ближе всего, и правильнее всего казалось рассказать ей первой.
— Я не хотел тебя задеть. Но причина, почему Эллисон узнала первой, была исключительно… прагматичной. Обе причины.
Ваня склонила голову набок.
— Во-первых, на тогда моим последним воспоминанием был день, когда ты взорвала Луну. Мне нужен был кто-то, кто помнил всё, что случилось, и мог подтвердить, что я всё верно записал. Прости меня, но ты была не в себе.
Ваня поджала губы, сделала короткую паузу, а потом выдохнула:
— Логично.
— Я мог попросить об этом только Эллисон. Лютер начал бы обвинять во всём себя, Диего наверняка половину уже и не вспомнит, Клаус ненадежный рассказчик. Оставалась только она.
— Хорошо, — Ваня кивнула и взглянула на него исподлобья. — А во-вторых?
— Она мать, — Пятый сжал одеяло в кулаках. Головная боль постепенно отступала, но вставать всё равно не хотелось. — Я стану ребенком, Ваня. Мальчиком, который оказался в мире, где все его братья и сестры внезапно сильно старше его. И которые не смогут принять его сразу. Но Эллисон — мама. Она поможет вам сориентироваться. Найти подход. Вот и всё.
Ваня молчала минуту. Долгую, почти бесконечную минуту. Потом сказала:
— Это мудрое решение, Пятый.
Её голос дрогнул, и теперь уже Пятый сжимал её плечо.
— Ты же знаешь, что ближе тебя у меня всё равно никого нет. И это по-прежнему так, — Пятый выдавил улыбку. — И у него тоже никого ближе не будет.
Почему-то он не мог заставить себя говорить о себе будущем, о себе юном и хрупком в первом лице. Он отделял его от себя, и всегда вместо «мне будет сложно» говорил «ему будет сложно».
Наверное, пора было переучивать себя.
Наверное, пора было дать понять своим братьям и сёстрам, что он всё ещё будет собой.
Он всё ещё будет Пятым.
— Ты нужна мне сейчас. И ты нужна будешь мне тогда.
— Хорошо, — Ваня потрепала его по волосам. Глаза у неё блестели.
Пятый хотел что-то добавить, но не успел. Раздался стук и в комнату заглянул Лютер.
— Он всё ещё спит?
— Нет, я не сплю.
— Хорошо, — Лютер открыл дверь пошире. — Я привёл кое-кого, кто очень хочет тебя видеть.
Он отступил в сторону, и на пороге показался девичий силуэт. Ваня поднялась и осторожно открыла шторы. Обезболивающее как раз отогнало утреннюю боль, и когда свет залил комнату, Пятый даже не поморщился.
Но он замер. С трудом вспомнил, как дышать.
В дверях его комнаты стояла девушка с каштановыми кудрями, ярко-голубыми глазами и самой яркой улыбкой в мире.
Долорес.
========== 14:50:05:05:3 ==========
Клаус остановил запись и посмотрел на Пятого из-за камеры.
— Ты просил быть честным.
Пятый нахмурился.
— Просил.
— Ты запинаешься чаще, — Клаус надел крышку на объектив, вытер руки о брюки и шагнул к Пятому. — И с каждым днём всё сильнее. Паузы долгие.
— Очевидно, — Пятый отвёл взгляд. — Сколько нам ещё осталось?
— Парочка лекций, — Клаус сверился с расписанием в блокноте. Пятый никогда не видел его таким серьёзным и собранным. Даже не ожидал его таким увидеть. — Справишься?
Пятый подобрал тетрадь с конспектами для двух последних лекций и пролистал их, пробегая взглядом по схемам. Он и правда всё хуже и хуже помнил, что должен был сказать. Понимал, но не мог подобрать нужные слова или примеры. Формулы вылетали из головы. Хорошо хотя бы конспекты они действительно составили хорошо, и он мог то и дело с ними сверяться.
— Справлюсь, — он потёр лоб. — Не то, чтобы у меня был выбор.
Клаус улыбнулся, глядя на него с невыразимой печалью, и погладил по плечу.
— Я в тебе и не сомневался.
Дверь приоткрылась, слабо скрипнули петли и показалась Эллисон. Она заговорила только удостоверившись, что съёмка закончена:
— Мы с Ваней хотим вам кое-что показать.
Клаус склонил голову набок, разглядывая Пятого. Пятый бросил конспекты обратно на кресло, сделал глубокий вдох и кивнул. Сунул руки в карманы и, не произнося ни слова, вышел из комнаты.