13. Про луну и ночных птиц
– Птицы ночью, откуда? Их и днем не всегда услышишь, а таких точно давно не слыхала.
– А ты прислушивайся. Днем, в суете, они просто не все такие голосистые. За хором первых других не слышно.
Знаешь, почему полная луна наводит страху? Светит ярко и только ночью, когда все тени видны. Вточь птицы, которых днем не слышно. Но и у них голоса есть. А если сама даешь звучать и прислушиваешься, то уже не так страшно. И даже красота видна. Плачешь? И то хорошо. Тому, кто может плач свой вынести, никакая чернь не страшна. Даже если испачкается, своими же слезами умыться сможет.
Каждый раз ближе к утру, как только верхушки деревьев трогала белая дымка, Ойнур затихала. А вместе с ней и бубен. Она вставала и приветствовала кого-то. То ли новый рассвет, то ли саму эту дымку. А может, и с луной прощалась. Разливала молоко и кормила птиц хлебными крошками. И каждый раз мы возвращались домой в тишине. Потому что и говорить-то тут больше нечего было.
14. Про сказки
–
В доме Ойнур нередко собирались деревенские, чтобы послушать байки. А то и на дороге можно было увидеть, как она идет неспешно с кем-то под руку и сказки складывает под каждый шаг.
Это она их так называла. Но люди верили, что все ее сказки сбываются.
– Это не я выбираю, милая, а сам человек. Я только вслух рассказываю да приукрашиваю иногда чуток. Самую малость, чтоб не так страшно было и человек в свою сказку шагнуть решился.
– А ты тоже свою сказку живешь?
– Поймала ты меня, – рассмеялась Ойнур. – Все мы живем, потому и плутаем, что не помним старых сказок. А они всегда повторяются, просто каждый вносит что-то свое. А герои и окружение всегда нужные найдутся. И секрет тут не в том, чтобы рассказать, а в том, чтобы слушать, о чем человек тебе толкует. А еще больше – о чем молчит и не может рассказать. Вот эту-то историю я и ведаю ему.
– Но откуда ты знаешь, как у него будет?
– А я и не знаю, с чего ты взяла? Просто сказки всегда слушают сердцем, уши для этого не годятся. А раз сердце услышало – дорогу найдет.
– И детям потом их рассказываешь?
– Нет, для детей другое. У них еще сказка не выбрана, они чью-то живут. Потому и надо разные рассказывать, чтобы весь узор невидимый перед ними встал. Глядишь, на какой-то развилке и выберет своего героя. И свою сказку. А потом и сам эти узоры плести научится, находя слова в тишине.
15. Про своих
И я не знаю, сколько бубнов у нее было. Казалось, что она достает их из бездонной кладовой. Под каждый случай свой. Вот и для «своих» был особенный. Звучный, звенящий, с лентами и разноцветными каменными бусинами.
Казалось, в эти дни ее дверь была закрыта на невидимый глазу засов. Она могла появляться в деревне, но будто какой-то своей частью все равно оставалась «со своими». Каждый раз у калитки ее встречал пес. Они долго сидели на крыльце, разговаривая на не понятном никому другому языке. Ойнур что-то бормотала себе под нос, а пес подвывал, поглядывая на луну.
По возвращении от «своих» Ойнур всегда запевала новую песню и пела ее весь месяц до очередной большой луны. И каждый раз в ее вазе на старом комоде прибавлялось по камешку. Позже она разбрасывала их для гадания, открывая пытливым, запутавшимся или просто желающим узнать свою судьбу. Потому что есть время собирать камни, а есть – разговаривать с ними. Как со «своими».
16. Про черепах, старух и землю