– Это подарок. Сотню весен уже со мной. – Ойнур обняла меня за плечи, тихо подойдя со спины. Казалось, в этой черепахе сокровище, не меньше, с такой теплотой и благодарностью она смотрела на нее. – Много лет назад бабка рассказала мне историю, которую ей рассказывала ее бабка, а той ее пра. Выдумка или нет – кому уж знать. Да только, сколько ни говорю с этой черепахой, всегда помощь приходит. Ну слушай. Давным-давно, когда все еще жили на открытой земле, далекая пра встретилась с женщиной-черепахой.
– А такие бывают?
– Не перебивай, как мне знать, если историю тянут вон откудова. Очень много бед было в жизни той пра. И черепаха эта решила ей помочь. Посадила ее на спину и погрузилась на самое дно. Долго они там плыли, будто все озера и моря меж собою связаны. И вот сквозь толщу вод добрались до пещеры. Светлая она была. И огонь там горел. Говорят, в пещере той жили три старухи. Несколько дней выхаживали они мою пра, ладили. А когда время возвращаться пришло, подарили черепаху эту. Взамен того, что иной раз она к ним приходить будет, рассказывать, что там наверху творится да кому помощь нужна.
– А им-то что с того?
– Служба у них такая – землю хранить и женщин своих. Это они нам всегда говорят в недра смотреть, зовут к себе, вглубь. Туда, куда уходят корни и на чем земля держится. К каждой из нас в свое время приходит эта черепаха и зовет к своим старухам. Своя земля всегда силы дает. А если далеко от нее, в чужом краю, зови черепаху, она провести сможет. Моря-то и правда все связаны.
17. Про рождающееся и время для рождения
–
Я и сама не понимала, зачем пришла в этот раз. Просто было спокойно и тепло рядом с этой старухой. И казалось, что можно найти ответы на все свои вопросы. Было в ней что-то такое, отчего все деревья сразу становились большими и могучими, и ты рос вместе с ними.
– Ну, чего молчишь? Про такое не говорят али сказать не знаешь как?
– Да вроде все хорошо, но оттого и беспокойно, – тихо начала я. – И слова найти не могу.
– И то хорошо, что назвала уже.
Я сама знала, что слишком часто стала бывать у Ойнур. Она всегда была добра к приходящим, но не настолько, чтобы рядом просто слонялись «как трава вянущая». И я не нашла ничего лучше, чем просто поделиться всем, что «напридумывала», как нередко слышала в ответ.
– Я как будто бочка с водой, волнами все ходит туда-сюда. И не знаю, чего к тебе пришла. Наверно, и узнать, что это такое и что с собой делать.
– Вот это впрямь напридумывала. С собой – жить. Чего ты все торопишься что-то сделать. Погляди вокруг. Весной только запахло, не началась она еще, не вступила в права. Что прикажешь делать, за шиворот ее тащить, траву из-под земли вытягивать? – улыбнулась Ойнур, глядя на мою растерянность. – Сама, когда поспешаю, кругом смотреть начинаю. Всему свой час. Гляди, в земле еще волнами все ходит, и хорошо, что и в тебе оно есть. Воды-то еще не оттаяли под землей, вот где-то и плещет уже, а где-то еще время нужно. Да и почкам, чтобы распуститься, пробить крепкие лепестки, надобно, как и росткам из-под земли, свой ход найти. Они уже, поди, и готовы, а ждут своего часа. И у нас все то же самое. Думаешь, внутри уже налилась, волнами все пошло, но нужно еще немножко выждать, не расплескать. Дать рождающемуся сил самому родиться.
Я неподвижно слушала Ойнур, разглядывала морщины на ее лице и даже не заметила, как потекла слеза. Она рассмеялась:
– Вот видишь, вода и сама выход находит. А воды отойдут, так и родится. – Мне и самой уже хотелось расхохотаться то ли от радости, то ли от тяжести этой воды. – Ну смейся же, встречай новое, оплачем еще. И платье, что на тебе, приноси в следующий раз с платками, огню отдашь. Иногда старые шкурки стоит сжигать.
18. Время реки
– Каждому из нас иной раз нужно просто посидеть на берегу реки, – говорила Ойнур. – Думаешь, мужики только за рыбой сюда приходят? Нет, они бы сетями обошлись. Тут другое. Мы же все родились из вод. Говорят, и на той стороне своя река с провожатым есть. К воде мы все приходим соединяться с жизнью, чтоб душа успокоилась. Не знаешь, какое решение принять, иди к реке. Она, как ночь, что разделяет дни, дает душе отдохнуть. И пока сидишь, созерцаешь, душу-то и умывает. И самому сразу становится понятно, куда течь дальше.