Итак, тело Христово, Церковь, — это физическое единство Бога и христиан. Если бы все воплощение Бога ограничилось Иисусом, то какой толк был бы от этого для прочих людей? Как бы они смогли тогда стать Богом «настолько же» (святоотеческое выражение), «насколько» — то есть совершенно — Бог стал человеком? Поэтому воплощение Бога телом «исторического Иисуса» не ограничилось: тело Христово принялось «расти» (св. Иоанн Дамаскин) через присоединение к нему новых и новых христиан. Чтобы такое присоединение людей к телу Христову — Церкви — стало возможным, Христос установил Евхаристию (слово переводится «благодарение») — причащение тела и крови Христовых под видом обычной для человека пищи — хлеба и вина.
Благодаря Своему присутствию в Евхаристии Христос всегда пребывает в Своем теле, то есть в Церкви. И благодаря той же Евхаристии все истинные христиане пребывают во Христе. Если они уклоняются от Христа умом и отпадают грехами (а это случается постоянно почти со всеми — кроме святых), то Евхаристия дает им средство покаяться и возобновить нарушенное единство. Если они не отпадают от Христа, то они могут сказать со св. Симеоном Новым Богословом: «и рука — Христос, и нога — Христос у меня, всеокаянного» (XV гимн Божественной любви, по греч. изд.). Тут важно, что именно «рука — Христос» и т. д., а не «моя рука — рука Христова» и т. п. Здесь нет личного отождествления себя со Христом (как это бывало у некоторых сектантов, вроде русских хлыстов). Наоборот, личность каждому нужна своя собственная, и Богу мы нужны именно как личности. Став Богом, Петя или Маша не становятся Иисусом, а становятся такими Петей и Машей, какими хотел их видеть Творец. Вместо невозможного и ненужного смешения с личностью Христа осуществляется телесное — физическое — единство тела Христова (человеческой природы, соединившейся с божественной природой), одного и того же тела в Иисусе и в св. Симеоне Новом Богослове или в достигших спасения членах истинно-православной Церкви Пете и Маше.
Тело Христово способно дробиться и разделяться, как всякое тело, но оно остается при этом неразделимым и нераздробляемым, как Бог — потому что это тело Бога. Поэтому в каждой маленькой частичке причастия — весь Христос, и также весь Христос целиком в каждой части тела св. Симеона Нового Богослова (и эти части тела он перечисляет в цитированном гимне с таким натурализмом, что очень многие «благочестивые» переводчики и издатели не решались его публиковать без купюр).
Итак, вот во что не верят еретики (те, кто называют себя христианами, но не согласен с верой истинной Православной Церкви). Они не верят, что весь смысл учреждения Церкви Христовой — в том, чтобы тело Христово, рожденное Богородицей, распятое, погребенное, воскресшее и седящее одесную Отца (т. е. прославленное у Бога) стало одним телом с каждыми очередными Петей и Машей. (А очень немногие из еретиков вместо обыкновенного отрицания этого догмата выворачивают его наизнанку: они утверждают, будто Пети и Маши должны становиться «Христами» и «Богородицами». Но, повторим, Богу нужен не второй или миллионный Христос, а нужны миллионы Петь и Маш в теле Христовом.)
Окончательное и неизменное бытие в Церкви, то есть в теле Христовом, это и есть спасение — как понимает его Православная Церковь, то есть обожение. Еретики могут говорить, что они ведут ко спасению. Но если их спросить, что они подразумевают под этим словом, то они сами же скажут что-то совсем не то. Не поверят они, что тело Христово — это тело Бога. А те немногие из еретиков, которые поверят, — уже точно не поверят, что это самое тело должно стать одним с каждыми Петей и Машей.
Вот почему вне Церкви нет спасения. Сама Церковь — это и есть и спасение, и Царствие Небесное. Никакого другого тела Христова, кроме Церкви, уже не будет и не может быть. Для мipa за первым Христовым пришествием, описанном в Евангелии, последует второе — в конце истории. Между двумя пришествиями было «отшествие» — когда Христос вознесся с земли на небо. Но для Церкви «отшествия» не было и быть не могло: возносящийся на небо Христос Сам сказал стоявшим вокруг ученикам «И се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века». Церковь уже сейчас живет по ту сторону истории. Жизнь будущего века в ней уже наступила. Церковь ждет только одного изменения: когда исчезнет обступающий ее мрак этого мipa, с которым она воюет и будет воевать до окончательной победы.