Но тут все ясно лишь до тех пор, пока мы соотносим действия Сергия с каноническим порядком. А в реальной обстановке того времени так почти никто не делал. Редкие исключения — это Михаил Новоселов (епископ Марк) и люди его духа, которые и смогли идейно возглавить сопротивление. Без них никакого иосифлянства бы не состоялось, так как епископы были совершенно растерянными, не исключая и самого митрополита Иосифа. И даже хуже того: попытка самоорганизации епископов дореволюционного поставления вокруг Агафангела Ярославского закончилась еще хуже, чем если бы ее вовсе не было: Агафангел пошел в атаку и струсил на полпути, нанеся огромный моральный ущерб формировавшейся тогда Истинно-Православной Церкви. Читая переписку иосифлян того времени, видишь, что мало что могло быть худшим, чем предательство Агафангела. Потому что дореволюционной штамповки архиереи (выражаясь библейски) были подобны трости, на которую если опереться, то она проткнет руку.
То же самое продолжалось с архиереями РПЦЗ. Эти люди испытывали иррациональный и панический страх, оказываясь в чистом поле без государственной бюрократии. Поэтому, забежавши куда-либо, они сами собой, под влиянием быстро развивающейся внутренней паники доходили до готовности к переговорам о капитуляции. (Специально для интересующихся: в службе Новомученикам и исповедникам Российским производства РПЦЗ 1981 года почитаются не только Агафангел Ярославский, но даже убежденный сергианин и учитель самого Сергия Арсений Новгородский; их, конечно, следует вымарывать, да и вообще эту службу в редакции РПЦЗ лучше не использовать).
Впрочем, таким иерархам, как Иосиф Петроградский, Димитрий Гдовский и Сергий Нарвский, следует отдать справедливость: они поняли, кого надо слушать и даже слушаться. Епископ и не обязан всегда и все понимать сам, но тогда он обязан понимать, кого ему слушать.
Итак, почему же даже те иерархи, которые лично были людьми верующими и смелыми, впадали так надолго в канонический ступор при виде указов Сергия, а когда начинали действовать, то редко действовали последовательно и четко? Очевидно, потому, что Сергий делал что-то очень привычное по форме, и поэтому было трудно найтись, как ему возразить.
Действительно, Сергий действовал хоть и против церковного права, но в полном соответствии с той «революционной законностью», которая была санкционирована полным составом российского епископата в 1926 году, когда он точно так же, без суда и следствия и не имея для этого никаких канонических полномочий, запретил и отлучил «григорианцев», то есть последователей Григория (Яцковского), архиепископа Екатеринбургского. Да, цели Григория и К0 были неправильными, но канонически статус их группировки был даже лучше, чем у группировки, возглавленной тогда же митрополитом Сергием Страгородским.
В декабре 1925 года Григорий возглавил группу епископов, которая попыталась перехватить церковную власть после ареста местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра. Чуть раньше в должность «заместителя местоблюстителя» (а что это такое? это по каким канонам бывает такая должность?) вступил митрополит Сергий, которого признали в этом качестве все епископы, кроме тех, что отделились с Григорием Яцковским.
Григориане отвергли завещательное распоряжение митрополита Петра, которое тот оставил на случай своего ареста, но они были в этом правы. Во-первых, епископ вообще не имеет права назначать себе преемника по завещанию: это запрещено 76 Апостольским правилом (завещание Патриарха Тихона не нарушало этого правила, т. к. Патриарх был уполномочен Собором избрать себе преемника ввиду тяжелых обстоятельств, а этот преемник, будучи лишь местоблюстителем, а не Патриархом, был также одобрен фактическим Собором епископов, собравшихся на похороны Тихона; но митрополита Петра никакой Собор не уполномочивал избирать преемника, да и не бывает никаких преемников у местоблюстителей патриаршего престола, которые отнюдь не Патриархи). Таким образом, само завещание митрополита Петра было каноническим преступлением, пусть и совершенным по неведению, и также было каноническим преступлением рассматривать его всерьез и пытаться исполнить, что и сделали тогда все тихоновские архиереи, кроме григориан. Если григориане этого не сделали, то их за это можно было бы похвалить.