— Это главное. А остальное приложится, — сказал Крапивин неопределенно и добавил: — Ты, Николай Уварович, бюро проведешь в шестнадцать ноль-ноль, а я созову офицеров в восемнадцать.
— Добро.
— Ну а собрание через денек проведем. Пусть люди подумают.
— И это верно.
В тот день, когда командир и замполит были на совещании, на аэродроме шла обычная предполетная подготовка. Маленький, юркий Бантик вскакивал на стремянку и, как считал Кленов, совал свой конопатый нос во все дырки. «Проворный, дьявол», — думал Кленов.
Егор, рослый, по натуре несколько медлительный, не мог поспевать за Бантиком, который все делал играючи.
Бантик спрыгнул со стремянки, крикнул Кленову:
— Ну, земляк, я пошел! — И, подняв над головой ключ, помахал им Егору.
— Куда ты? — спросил Кленов.
— Подышать ароматом. Видишь, сколько цветов? Пойду нарву.
— Для Герды?
— Для нее. — Бантик улыбнулся. — Для нее, земляк.
Данила бродил по лощине, что проходила почти у дальней кромки аэродрома, собирал цветы. К самолету подошел техник-лейтенант Устоев, заглянул в кабину, проверил приборы и попросил у Кленова ключ. Устоев осматривал истребитель молча, посапывая. Остался, очевидно, доволен Кленовым. Заложив руки за спину, направился к другому самолету.
Егор положил на место инструмент, присел отдохнуть. На плечо Кленова вдруг легла рука. Бантик с двумя букетами цветов! Один — себе, другой, поменьше, — Егору.
— За отличную службу рядовому Кленову! — произнес Данила. — Жди, пока начальство догадается отметить.
— Спасибо, Данила, в казарме поставлю, ребята довольны будут.
— Моя знаменитость никому за время отсутствия не понадобилась? — спросил Бантик.
— Нет. Только Устоев заглядывал.
— А, Петя-Водяной — это ничего. Мы с ним на «ты».
После вечера в клубе молодежи с легкой руки Бантика солдаты называли Устоева не иначе, как Петя-Водяной.
— Он строгий, — сказал Кленов. — Все молчком-молчком, а если что заметит, «рябчика» вкатит.
— Кому как! Петя-Водяной мне не вкатит.
Кленов и Бантик до того увлеклись цветами, что не заметили, как подошел Устоев. Первым его увидел Егор, успел вскочить, вытянуться.
— Ефрейтор Бантик, вы почему не замечаете старших? — услышал Данила за спиной. — Вы что, не слышите, я к вам обращаюсь, ефрейтор Бантик!
Данила повернул лицо к Устоеву, а потом резко повернулся сам.
— Я вас слушаю, товарищ техник-лейтенант.
— Делаю вам замечание.
— Слушаюсь, товарищ техник-лейтенант.
— Что «слушаюсь», повторите.
— Есть, повторить, что слушаюсь.
— Объявляю вам выговор. — Устоев повернулся и пошел в курилку.
— Ну как? — пробасил Кленов, давясь от смеха. — Словил от Пети-Водяного «рябчика»?!
Бантик захлопал глазами:
— Кажется, словил, земляк. Я не ослышался?
— Точно, — смеялся Егор. — По блату.
— Как говорится, не в службу, а в дружбу.
— Точно, по дружбе, — хохотал Кленов.
Бантик посуровел. Его злила издевка Егора. Не сдержавшись, он повысил голос:
— Будет тебе зубы скалить. Есть серьезное дело.
Егор вытер глаза, высморкался.
— Уморил ты меня, Данила.
— Хватит, говорю.
Кленов успокоился, поднял на Данилу глаза.
— Ну что, выкладывай.
— Говорю, серьезное дело, Егор.
— Опять что-нибудь о Герде будешь рассказывать. Знаю, симпатичная, прокатишь ее в карете от Полтавы до Миргорода, галушками накормишь, детей нарожаете...
— Ты опять за свое, — разозлился Бантик. — Пойдем.
— Куда?
— За ангар, что ли.
— Говори здесь. Я не девушка, не застесняюсь.
— Нет, пойдем.
— Раз настаиваешь...
Время было предобеденное. Работа сделана, можно немного и «потравить». Егор и Данила отошли за ангар, прилегли на траву.
— Закуришь? — Бантик предложил «Ракету». — Последняя пачка, Егор, так что пользуйся. — Кленов протянул руку, взял папиросу, но не закурил — здесь курить нельзя.
— Ну, говори.
Бантик смутился, закашлял в кулак.
— Никому не скажешь?
— Могила.
Бантик полез в кошелек, достал вдвое сложенный бледно-розовый листок, огляделся, развернул, сунул Егору в руки.
— На, читай. Нашел.
— Листовка? — насторожился Кленов.
— Да ты прочитай, что пишут-то.
Кленов забегал глазами по листку. Бантик вертел головой по сторонам.
— Да не вертись ты, словно на шарнирах, — грубовато сказал Егор, краснея от досады. — У тебя одна?
— Одна.
— Сейчас же порви и в землю втопчи, — строго сказал Егор.
Бантик разорвал листовку на мелкие части, закопал в ямку.
— Думаешь, это правда? — спросил Данила.
— Враки, сплошные враки. Хотят нас с немцами поссорить. Вот и все. — Кленов встал, зашагал к стоянке.