Мне пять лет. Моя фамилия – еще Кузьмина, 1930 г
Перед самой войной в этой самой комнате Владимир Александрович внезапно умер. Отсюда увозили его в гробу, окруженном членами его семьи и родственниками: жена, уже взрослые дети, один сын был ещё школьником, и лицо его помню. Агнесса тяжело перенесла утрату. И вся её дальнейшая жизнь шла совсем по-иному, впрочем, и у всех в связи с военными бедствиями и утратами — тоже.
Сразу же после нашего переселения в помещение, занимавшееся прежде Варшавскими, в нашу прежнюю комнату вселились новые люди: это был работавший в приюте для девиц дворник Фёдор Иванович Харитонов, который совсем незадолго до этого сделал своей избранницей одну из воспитанниц приюта — уже весьма великовозрастную Наталью Злобину. У них уже был сын Виктор, ждали второго ребенка, который вскоре появился на свет, оглашая все вокруг своими воплями. Назвали его Борисом. Из деревни Рязанской области, откуда родом был Фёдор, приехала его сестра Онька, и все впятером они стали осваивать своё новое жилище. Дети рождались один за другим. Наталья была неутомима в своём ожидании девочки, но прежде чем она появилась, рождены были ещё два мальчишки — Анатолий и Юрий. В семье, а потом и на дворе звали их так: Витян, Борян, Толян и Юрян. Толян и Юрян имели прозвища — Хрюня и Помирай. Хрюня— потому что было нечто с поросенком в его белобрысом облике схожее, а Помирай — по причине хилости и невзрачности, что вовсе не помешало именно ему и стать самым удачливым из всех своих братьев (именно Помирай и стал работать в нашем торгпредстве на Британских островах, окончив сначала авиационный техникум, а потом некие курсы, сориентированные на подготовку нужных специалистов). За Помираем появилась, наконец, долгожданная девочка, всеми с любовью называвшаяся Танечка. На подмогу по её вынянчиванию в этот раз вызвана была все из той же Рязанской области мать Фёдора — бабка Дарья Степановна.