Торговый обмен и захват рабов создавали контакты первобытных собирателей с иерархическими цивилизациями. Первобытные племена включались в процесс цивилизации, и уже внутри этих коллективов запускались иерархия и статусное возвышение групп, причастных к управлению обществом. При наличии активов, пользующихся спросом у соседей, сообщества выстраивали отношения, направленные на долговременные контакты, при этом каждый стремился в общей системе коммуникации нарастить свои преимущества (контроль выгодных территорий, торговых путей и легитимных договоренностей) и ограничить возможности остальных участников.
Недостаток активов или транзита заставляли вчерашних собирателей отправляться в набеги, как только их верхушка завладевала максимумом общего имущества. Сами внешние контакты были необходимы для того, чтобы поддерживать стабильность неравной внутренней структуры сообществ. Потребность верхушки в дополнительных активах для их последующего распределения и поддержания жизнеспособности сообщества усложнила социальную структуру и вызвала появление государства как организации распределенной и централизованной власти. Одновременно с властью приходит капитал, агрегируя и направляя активы и насилие в сторону управляемых отношений между сообществами.
Сочетания капитала и власти в жизни сообществ были разнообразны, что демонстрируют различия их институционального устройства. Третьим условием социальной организации является структура отношений, связывающая сообщество как внутри, так и снаружи посредством признаваемых институтов. Это условие – следствие первых вышеперечисленных факторов, определяющее формы коммуникации. Иерархичные сообщества ввели целенаправленный обмен на дальние расстояния в качестве постоянной практики, и потому можно уверенно утверждать наличие взаимосвязанной, но децентрализованной системы отношений 108 , благодаря которой сообщества могли влиять друг на друга не только путем военных вторжений, но и экономической экспансией, а также посредством изменения социальной структуры.
То, что торговля велась в основном дорогими вещами (роскошью или редкими металлами), никак не принижает ее значения. Средства обмена обладали высокой стоимостью, а их создание требовало разделения труда, так что сам факт обмена концентрировал профессиональные контакты и вызывал социальную дифференциацию внутри и между сообществами. Другое дело, что бедность большинства населения и отсутствие массового спроса превращали капитал в монополизированную ренту высшей страты, которая использовала ее в политических целях демонстрации статуса и содержания военных сил, поддерживавших правящий режим. Впрочем, как только возникала подходящая возможность, обладатели сокровищ демонстрировали вполне современную хозяйственную хватку и политическую дальновидность.
Мировой рынок появился не в XIX и не в XVI вв., а существовал всегда с момента появления обмена. То, что мир был поначалу невелик и скорее представлял собой несколько регионов, постепенно смыкавшихся друг с другом, сути дела не меняло, ибо рынок не был учрежден или проективно создан кем-то, но появился в качестве эффекта коммуникации сообществ. При низкой активности обменивались преимущественно предметами роскоши, в периоды высокой активности рынок становился массовым. Разумеется, этот рынок не был тождественен современному, регулировался самыми различными способами, и, более того, цели участия в обмене были зачастую совсем не экономического характера. Но, опять же, от этого сами отношения обмена и вызываемые ими эффекты никуда не девались, точно так же как войны являлись, как и до сих пор, орудием не только разрушения, но и создания самого широкого спектра отношений.
Социальная эволюция, как следствие, была неравной, но это неравенство было обусловлено факторами, никак не относящимися к культурным содержаниям, особенностям духа, разума или самосознания народов. Возможность многочисленных контактов и необходимость производства вели к более быстрой эволюции, тогда как отсутствие контактов (как у народов Северной Сибири) или возможность жить с природной ренты (в Юго-Восточной Азии, Тропической Африке) отношения консервировали. Показательно сравнение афро-евразийских сообществ, поддерживавших постоянные контакты друг с другом, и американских, каждая цивилизация которых начинала все заново. Первая американская цивилизация норте-чико в Перу появилась одновременно с египетской в III тыс. до н. э.; следующая, ольмеки в Мексике, уже только во II тыс. до н. э. После гибели норте-чико в XVIII в. до н. э. другая культура в Перу появится только в I в. н. э. Что характерно, социальная организация американских сообществ очень напоминала древний мир Евразии и Северной Африки, также закончившись эпохой обширных империй, но на тысячу лет позже.