Дневников в поездках я не вела, вспоминаю, отталкиваясь от газетных и журнальных вырезок, сохранившихся в архиве, и моих ранее опубликованных воспоминаний.
Чехословакия была первой страной в моих гастрольных маршрутах за рубежом. До сих пор перед глазами буйство цветущей сирени, щедрые краски солнечного мая и совершенство архитектурных линий в каждом памятнике зодчества чехословацкой столицы.
Прекрасно помню и необычайно сердечную встречу на вокзале, когда прямо на перроне начался импровизированный концерт — звучали русские, чешские, словацкие песни. Едва разместившись в гостинице «Адриа», я вышла на улицу и сразу окунулась в праздничную атмосферу широко известного впоследствии фестиваля искусств «Пражская весна». Пройдя всего квартал, попала на Вацлавскую площадь, где пели, танцевали и веселились молодые пражане. Как-то вдруг, незаметно очутилась в самом центре карнавала: вокруг возникали, рассыпались большие и малые хороводы юношей и девушек в национальных костюмах. Они окружали заглядевшуюся на них парочку, и влюбленным приходилось целоваться — иначе их не выпускали из круга… Вот и я, замешкавшись, уже не могла вырваться из хороводной круговерти. Вероятно, у меня был испуганный вид, потому что все вокруг весело хохотали, а я от неожиданности только и успела проговорить:
— Ой, мамочка!..
— Да она же русская! — прокричал кто-то в толпе, и над площадью полились русские мелодии. Это было в 1948 году.
Дружба наших славянских народов, наших культур выдержала суровое испытание. Я лишний раз убедилась в этом, снова приехав сюда много лет спустя. Как и в тот памятный мне первый приезд, на земле Чехословакии цвел май. Как и тогда, пьянящим ароматом буйной сирени был наполнен воздух Златой Праги. И что примечательно: сколько бы раз я ни приезжала в столицу Чехословакии, не могу налюбоваться ее красотой.
Вот собор святого Вита, напоминающий причудливую птицу. Напротив Тынский собор, похожий на межпланетный космический корабль. Оба храма устремили свои шпили ввысь. В былые времена политические споры здесь кончались тем, что наиболее строптивых противников выбрасывали из окон на мостовую.
Посетила я и виллу Бертрамка. На ней Моцарт провел счастливые месяцы жизни. С затаенным трепетом вхожу в комнату, где в ночь накануне премьеры «Дон Жуана» сочинялась знаменитая увертюра. В неприкосновенности сохранился расписной потолок того времени, под стеклом лежит прядь волос гениального музыканта.
Одно из самых замечательных сооружений Праги — Карлов мост. Его строила вся страна. Миллионы яиц привезли сюда крестьяне по приказу короля. На них замешивался цемент, скрепляющий каменную кладку. Тридцать скульптурных групп украшают мост, охраняемый старинными башнями.
Среди цветущих садов — розовые водопады черепичных крыш. На площадях — памятники героям борьбы с фашизмом. На высоком постаменте стоит танк со следами боевых ранений. Он поставлен как символ благодарности освобожденного народа нашим воинам. Какими бы сложными и напряженными ни были поездки в Прагу, я всегда прихожу на могилу советских воинов, павших в боях за столицу Чехословакии. А тот день был особенным — 9 Мая. Вечером состоялся праздничный концерт в честь Дня Победы. Затем чешские друзья пригласили нас на дружеский прием в маленькое кафе одного из сельскохозяйственных кооперативов. Стали рассаживаться, и я подумала: «Почему же за праздничным столом так мало молодых?» Спросила у наших радушных хозяев — те как-то смущенно объяснили, что все отправились на стадион смотреть футбол.
Но часов в десять вечера в кафе ввалилась шумная ватага молодых парней и девчат. Увидели праздничное застолье, однако к нам не подошли — сели в уголок, заказали кофе. Встал председатель кооператива, поднял рюмку сливовицы и, прежде чем произнести тост, представил гостей из Москвы. Со мной за одним столом находился тогда майор Фролов — во время войны он был заброшен в Словакию для связи с местными партизанами. Его фамилию называют в тех краях с большим почтением. Потом мы пели. И «Стеньку Разина», и «Вниз по Волге-реке», и «Подмосковные вечера», и, конечно, чешские и словацкие песни. Меня поразило, с каким удовольствием делали это все собравшиеся. Чувствовалась высокая культура пения, единомыслие поющих, общность духа. Пению здесь учат с детства, и не зря говорят, что Чехословакия — страна музыкантов.