Осенью Анна Фёдоровна, вернувшись вместе с яслями из дачной местности под Москвой, где отдыхали детишки, ушла в отпуск и по путевке уехала в санаторий. Прошел месяц, пошел второй, а она все не возвращалась. Спросила у Николая, когда же она будет дома и выйдет на работу. А он ответил, что путевка дана ей на два месяца и в санатории она пробудет весь положенный срок. Что здесь было странного? Как бы и ничего, но что-то встревожило меня, хотя что именно, сразу понять не могла. Вскоре в разговоре с кем-то из институтских преподавателей узнала, что на два месяца путевки в санаторий получают легочные больные. Так ли это? Как же может человек с больными легкими работать в детских яслях? Но поскольку меня это встревожило, решила пойти на место работы Анны Фёдоровны. Пошли вместе с Костей. Разговорились с мывшей крыльцо уборщицей, сказав, что хотим видеть нашу знакомую Анну Фёдоровну Сидорову, а та сказала, что у неё отпуск. «А когда она вернется из отпуска?» — спросила я. «Сюда-то она уже не вернется — был ответ, — потому как у неё открылся туберкулез, дали ей путевку в санаторий, но работать с детьми ей больше не придется». Известие это нас сильно взволновало: а как же наш ребенок, как же пользоваться общей ванной с больной туберкулезом соседкой, общей кухней, жить рядом? Отправились для выяснения ситуации в районный тубдиспансер, где с присущим ему умением доверительно разговаривать с женщинами, особенно молодыми и привлекательными, Константин Алексеевич сумел вызнать в регистратуре, где вначале отказались что-либо сообщить о гражданке Сидоровой, проживающей по такому-то адресу, живущим с ней в одной квартире соседям, что Сидорова состоит на учете в тубдиспансере уже два с лишним месяца. «К тому же — доверительно проворковала регистратор— по вашей квартире числится и ещё одна туберкулезная больная — Фигер Маргарита Ильинична. Год её рождения —1940. Совсем молодая».
Это известие нас подкосило. Надо было что-то предпринимать. С чего начинать? С чем обращаться в тот же райисполком, который так распорядился судьбой нашего ребенка? Нужна справка из тубдиспансера, но на руки, как было нам сказано, такие справки не выдают. Нужен запрос из райисполкома, от жилищной комиссии райисполкома. А в райисполкоме никто на эту тему разговаривать с нами не захотел. Понадобился год, чтобы вопрос о замене жилплощади вновь был рассмотрен, хотя справку, подписанную заведующей тубдиспансером и подтверждающую болезнь наших соседей А.Ф. Сидоровой и М.И. Фигер. Константин Алексеевич добыл и в Краснопресненский райисполком представил.
Наступил день, когда, вновь сжимая в руке смотровой ордер, мы двинулись по ошарашившему нас своей респектабельностью адресу: Кутузовский проспект, дом 18. Это было совсем близко от Горбатки, на противоположном берегу Москва-реки, рядом с высотным зданием гостиницы «Украина». Дом новый, стоящий в одном ряду с прекрасны, ми зданиями и магазинами. Комната в 23 кв.м. в двухкомнатной квартире на третьем этаже, выходящей окнами на проспект. Широкое окно на южную сторону. Вошли в неё днем, когда светило солнце, и новые голубые обои с разводами из серо-белых цветочков, переплетенных в гирлянды, радовали взор. До нашего старого дома идти через Новоарбатский мост, только что выстроенный, минут пятнадцать. До центра и Ленинской библиотеки на троллейбусе тоже не больше двадцати минут, до работы совсем недалеко. Через два дома — школа. Дорогомиловский рынок — рукой подать. И в университет Косте на занятия ездить удобно. Все хорошо, а главное, можно оградить Аночку от нависающей угрозы заболеть страшной болезнью. Конечно, мы согласны. Спешим в райисполком менять смотровой талон на ордер, дающий право вселиться в квартиру. Через два дня познакомились и с появившейся в квартире соседкой — старый большевик Мария Ильинична Живкова. Так именно она и представилась. Низенькая, крепкая, с большим пучком, разговорчивая. Она будет жить в маленькой 13-ти метровой комнатке. А до этого жила, отсидев какое-то время в каких-то иных местах, о которых упоминать ей совсем не хотелось, со своим сыном и его женой. Теперь вот, как с удовлетворением она сообщала, правительство, учитывая её прошлые заслуги как партийного деятеля и статус старого большевика, выделило ей отдельную жилплощадь. Есть у неё и ещё новость, которой хотелось поделиться, — прикреплена Мария Ильинична к спецмагазину для старых большевиков и к столовой для старых большевиков, где обеды дешевле, чем в других пунктах общественного питания по той причине, что в этой столовой еда готовится не для общественного, а в гораздо большей степени для индивидуального питания с учетом возраста и состояния здоровья клиентов. Есть диетический стол. Им то и собирается пользоваться Мария Ильинична. Столовая — в районе Красной Пресни. Там, на одной из фабрик, и вела свою пропагандистскую работу среди работниц ещё до войны Мария Ильинична. И хотя было это давно, она любит вспоминать о тех насыщенных годах своей жизни и деятельности.