Дальше Кеппел с капитаном Макки опросили Луизу и Джона Банди в их доме в Такоме. Те были в шоке и не могли поверить, что Теда подозревают в убийствах. У них не было никакой информации относительно обвинений, которые могли предъявить Теду.
Кеппел позвонил другу детства Теда, Терри Сторвику, в Лос-Анджелес. Они с Тедом знали друг друга с младшей школы в Такоме и все это время поддерживали отношения. В 1974-м Сторвик жил в Элленсберге, и весной Тед его навещал. Терри в то время занимался бегом, и в его тренировочной группе была Сьюзан Ранкур.
Двоюродный брат Теда, Джон Ковелл, был одних с ним лет и хорошо знал Банди. Он неохотно согласился поехать с Кеппелом в предгорья Каскадных гор, в том числе на Тейлор-Маунтин. И показал там места, где они с Тедом устраивали совместные походы в 1972 и 1973 году.
Прихватив с собой помощника, Теда Фониса, Кеппел полетел в Юту. Он позвонил Джерри Томпсону и попросил назначить совместное совещание. Прямо в отеле, где остановился Кеппел, детективы устроили мозговой штурм. Они в подробностях обсудили все известные преступления Теда Банди и пришли к выводу, что Юте против него можно выстроить крепкое дело. Они изучили все отчеты, заявления о пропаже, результаты вскрытий и другие материалы. Рассмотрели фотографии черепов, найденных в Юте и Колорадо, чтобы оценить характер повреждений на них. Сходство было очевидным. В Мюррее Томпсон показал своим коллегам из Вашингтона торговый центр «Фэшн Плейс Молл», откуда Банди похитил Кэрол Даронч, а также школу МакМиллан, напротив которой он напал на нее. Он посвятил их в подробности похищения Дебры Кент и следствия по этому делу в Баунтифуле.
Кеппел хотел своими глазами увидеть улики, найденные в багажнике «Фольксвагена», но поскольку был выходной, никто не смог открыть для него склад, где они хранились. Все сотрудники разъехались на охоту – был сезон уток и лосей. Провожая коллег на самолет, Джерри Томпсон передал им черно-белые фотографии конфискованных вещественных доказательств и пообещал прислать снимки самой машины.
Теперь, вне зависимости от официальной линии расследования, избранной департаментами полиции Сиэтла и округа Кинг, Кеппел и Томпсон были сосредоточены лишь на одном подозреваемом – Теодоре Роберте Банди.
Он же, сидя в тюрьме, повел настоящую наступательную кампанию на Лиз Кендалл, заваливая ее письмами. Ему была нужна союзница «на другой стороне», и он изо всех сил старался заставить ее поверить в свою невиновность.
Первое письмо Лиз передал один из друзей Теда, летавший к нему в Солт-Лейк-Сити сразу после ареста. Вот что там говорилось:
Что мне сказать, кроме того, что я люблю тебя?
Что мне сказать, кроме того, что я хочу прикоснуться к тебе и обнять. На что мне надеяться, кроме того, что когда-нибудь мы сможем быть вместе… Не в моих силах компенсировать то горе и гнев, которые ты испытала по моей вине. Это причиняет мне больше всего боли. Будь сильной… И, как ты всегда делаешь, тут нет сомнений, защищай Молли от всего этого, если еще не слишком поздно… Я люблю тебя с каждым днем все сильней и сильней. Навеки и навсегда. Это единственная правда, которую я знаю. Да пребудет с тобой Господь.
На этом Тед не остановился. В следующем письме он сетовал:
Если я о чем в своей жизни и жалею, так это о том, что не показывал тебе всю глубину своей любви так, чтобы ты в ней убедилась. И если есть у меня какое-то желание, какого я пока не удовлетворил, то это желание доказать тебе, что моя любовь нерушима и вечна.
Лиз не отвечала, но это не мешало Банди продолжать. Двадцать третьего октября он прислал ей длиннейшее послание, которое сам назвал «марафонским письмом», аж на десяти страницах. Тед рассказывал о том, как приспосабливается к жизни в тюрьме, как готовится к собственной защите, и разливался в любовных признаниях.
Главное счастье, которое выпадает человеку в жизни, – это найти свою половинку, чтобы любить целиком и полностью. Я счастлив, потому что мне повезло полюбить тебя именно так. Сидя в тюрьме, я еще лучше усвоил этот урок. Ни по кому я не тоскую так, как по тебе… Сейчас, когда вся моя жизнь под угрозой, единственная потеря, которой я страшусь, это потеря тебя и Молли. Вы – часть меня, и вас нельзя у меня отнять. Моя любовь к тебе такая глубокая и такая сильная, какую вообще может испытывать один человек к другому. Я отдаю ее тебе как женщине, которая похитила мою душу. Всю, до последней капли. Никому другому я не подарил бы ее, любовь до конца всей жизни. Моя любовь к тебе и есть моя жизнь. Без тебя жизни у меня не будет.