Сталин. Можно было бы согласиться насчет того, чтобы с Австрии репараций не брать, поскольку Австрия не представляла собой самостоятельного государства. Но нашему советскому народу очень трудно понять отсутствие всяких репараций с Италии, которая представляла самостоятельное государство и войска которой дошли до Волги и принимали участие в разорении нашей страны. У Австрии не было своих вооруженных сил, можно не брать с нее репараций, у Италии были свои вооруженные силы, и она должна платить репарации.
Трумэн. Если в Италии имеются предметы для репараций, я совершенно согласен передать их Советскому Союзу. Но мы не готовы и не согласны предоставить Италии деньги для того, чтобы она из этих денег платила репарации союзным и другим странам.
Сталин. Я понимаю точку зрения президента, но я хочу, чтобы президент понял мою точку зрения. Что дает моральное право советскому народу говорить о репарациях? Это то, что значительная часть территории Советского Союза была оккупирована вражескими войсками. Три с половиной года советские люди находились под пятой оккупантов. Если бы не было оккупации, может быть, у русских не было бы морального права говорить о репарациях. Может быть.
Трумэн. Я вполне вам сочувствую.
Сталин. Президент говорит, что, может быть, в Италии есть оборудование, которое понадобится русским, и, может быть, это оборудование пойдет для погашения репараций. Хорошо, я не хочу требовать многого, но я хотел бы установить примерную сумму этих репараций. Италия – большая страна. Какую сумму можно взять с Италии, какое будет ценностное выражение репараций? Если президент не готов ответить на этот вопрос, я готов подождать, но какую-то сумму репараций нужно установить.
Трумэн. Я не могу сейчас ответить на этот вопрос.
Бевин. При установлении суммы репараций я предлагаю не учитывать того, что дают Италии Америка и Великобритания, а принимать в расчет только то, что у Италии имеется в настоящее время.
Сталин. Конечно, интересами Америки и Англии я пренебрегать не собираюсь.
Эттли. Я хочу сказать, что я вполне согласен с тем, что сказал г-н президент. В то же время я питаю полное сочувствие к русскому народу в связи с тем, что он перенес. Но мы также много перенесли из-за нападения со стороны Италии. У нас также имеются разоренные земли, и можно представить себе чувства английского народа, если Италия должна будет платить репарации из средств, которые фактически предоставлены ей Америкой и Великобританией. Конечно, если в Италии имеется оборудование, которое можно изъять, то это другое дело, но на оплату репараций из средств, которые были даны нами и Америкой, наш народ никогда не согласится.
Сталин. Мы согласны взять оборудование.
Эттли. Военное оборудование?
Сталин. Военное оборудование.
Эттли. Это будут единовременные изъятия военного оборудования, а не репарационные изъятия из текущей продукции?
Сталин. Единовременные изъятия.
Бевин. Я хочу спросить: речь идет о военном оборудовании для производства военной продукции?
Сталин. Нет, почему? Речь идет об оборудовании военных заводов, которое будет использовано для производства мирной продукции; такое же оборудование мы изымаем из Германии.
Эттли. То, что я имел в виду, это – оборудование, которое не может быть использовано для мирного производства.
Сталин. Всякое оборудование может быть использовано для мирного производства. Наши военные заводы мы переводим теперь на мирное производство. Нет такого военного оборудования, которое нельзя было бы пустить на производство мирной продукции. Например, наши танковые заводы стали производить автомобили.
Бевин. Очень трудно определить то, что вы возьмете.
Сталин. Конечно, мы сейчас не можем назвать этого оборудования. Мы только хотим, чтобы здесь в принципе было принято решение, а потом мы сформулируем наши требования.
Трумэн. Насколько я понял, вы хотите, чтобы здесь было согласовано в принципе, что Италия должна заплатить репарации?
Сталин. Совершенно верно. Нужно определить сумму репараций, причем я согласен получить небольшую сумму.
Трумэн. Я думаю, что у нас нет больших разногласий в принципе по этому вопросу. Я только хочу, чтобы наши авансы, данные Италии, не были при этом затронуты.
Сталин. Я не имею в виду этих авансов.
Бевин. Возникает вопрос: что в первую очередь должно быть взято? Первые претензии в отношении Италии – это претензии Великобритании и США, которые предоставили ей заем, вторые претензии – это репарации.
Сталин. Мы не можем поощрять Италию и прочих агрессоров тем, что они безнаказанными выйдут из войны, не заплатив хотя бы частично за то, что они разорили. Отказаться от этого – значит заплатить им премию за войну.
Трумэн. Я совершенно согласен с вами.
Бевин. Я плохо слышу, в этом самолет виноват. (Бевину повторяют высказывания Сталина).
Трумэн. Я согласен с заявлением генералиссимуса, что агрессор не должен получать премию, а должен понести наказание.
Сталин. Англичанам особенно много досталось от Италии.
Эттли. Мы этого не забываем.
Трумэн. Назначим час для нашего завтрашнего заседания. Как обычно, в пять?
Сталин. Пожалуйста.
Трумэн. Может быть, будем начинать нашу работу в четыре часа? С общего согласия, завтра заседание открываем в четыре часа.
17 июля – 2 августа 1945 г
31 июля 1945 г.
Трумэн. О вчерашнем заседании министров иностранных дел будет докладывать г-н Бевин.
Бевин. Я предлагаю специального доклада не делать, так как почти все вопросы вчерашней повестки дня заседания министров иностранных дел включены в сегодняшнюю повестку дня заседания «большой тройки».
(Предложение Бевина принимается).
Трумэн. Первый пункт нашей повестки дня – предложения США относительно германских репараций, относительно западной границы Польши и относительно допуска в Организацию Объединенных Наций. Г-н Бирнс доложит сейчас об этих предложениях.
Бирнс. Наши предложения по вопросу о репарациях были внесены как часть общих предложений, касающихся трех спорных вопросов. Этими вопросами являются: вопрос о репарациях, вопрос о западной границе Польши и вопрос о допущении в Организацию Объединенных Наций. Все эти три вопроса связаны между собой. Делегация США заявила на заседании министров иностранных дел, что она идет на уступки в отношении западной границы Польши и допуска в Организацию Объединенных Наций при условии достижения соглашения по всем трем вопросам.