Большинства в семь голосов членов Совета Безопасности, включая голоса всех постоянных членов, с тем, однако, что член Совета воздержится от голосования по всякому решению, касающемуся спора, в котором он является стороной, потребуют следующие решения, относящиеся к мирному урегулированию спора:
I) Носит ли спор или ситуация, доведенные до сведения Совета, такой характер, что если они будут продолжаться, то возможно возникновение угрозы миру?
II) Должен ли Совет призвать стороны к урегулированию или улаживанию спора или ситуации теми средствами, которые они сами изберут?
III) Должен ли Совет давать рекомендации сторонам в отношении методов и процедуры урегулирования?
IV) Должны ли быть юридические аспекты вопроса, находящегося на рассмотрении Совета, переданы им для получения консультации в Международный суд?
V) Следует ли в том случае, если будет существовать региональный орган для мирного урегулирования местных споров, просить этот орган заняться спорами?
Рузвельт заявляет, что, как он уверен, можно будет обсудить и разрешить этот вопрос. Цель больших и малых наций одна и та же – сохранить мир, и вопросы процедуры не должны мешать достижению такой цели.
Сталин спрашивает, что нового в предложениях, изложенных Стеттиниусом, по сравнению с тем, о чем Президент сообщил в послании от 5 декабря.
Рузвельт отвечает, что в этих предложениях изложено то же самое, лишь с небольшими редакционными изменениями.
Сталин спрашивает, какие редакционные изменения были внесены.
Стеттиниус излагает эти редакционные изменения.
Молотов заявляет, что советская делегация также придает большое значение поставленным вопросам и хотела бы изучить предложение Стеттиниуса. Поэтому он предлагает отложить обсуждение вопроса до завтрашнего заседания.
Черчилль заявляет, что он с этим согласен. Не должно быть излишней поспешности в изучении столь важного вопроса. Обсуждение его можно отложить до завтрашнего дня. Он, Черчилль, был не вполне удовлетворен первоначальными предложениями, разработанными в Думбартон-Оксе, так как не был уверен, что в этих предложениях было вполне учтено реальное положение трех великих держав. После изучения новых предложений Президента сомнения Черчилля исчезли – во всяком случае, поскольку дело касается Британского Содружества Наций и Британской империи. Это также относится к независимым доминионам Британской короны.
Черчилль признает, что вопрос о том, будет ли мир построен на прочных основах, зависит от дружбы и сотрудничества трех великих держав, однако мы поставили бы себя в ложное положение и не были бы справедливы по отношению к своим намерениям, если бы мы не предусмотрели возможности свободного высказывания по своим претензиям со стороны малых государств. Без этого дело выглядело бы так, как будто три главные державы претендуют на управление всем миром. Между тем на самом деле они хотят служить миру и спасти мир от ужасов, которые постигли большинство народов в нынешней войне. Вот почему три великие державы должны проявить известную готовность к подчинению интересам общего дела.
Он, Черчилль, естественно, прежде всего думает о том, как новое положение отразится на судьбах Британского Содружества Наций. Он хотел бы привести конкретный пример – пример, трудный для Англии: Гонконг. Если будет принято предложение Президента и Китай попросит возвратить ему Гонконг, то Великобритания будет иметь право высказать свою точку зрения и защищать ее, однако Великобритания не сможет принять участия в голосовании по тем пяти вопросам, которые изложены в конце американского документа. Со своей стороны Китай имел бы право полностью изложить свой взгляд по вопросу о Гонконге, и Совет Безопасности должен был бы решить вопрос без участия британского правительства в голосовании.
Сталин спрашивает, будет ли Египет членом Ассамблеи,
Черчилль отвечает, что Египет будет членом Ассамблеи, но не Совета.
Сталин заявляет, что он хотел бы взять другой пример – пример Суэцкого канала, который расположен на территории Египта.
Черчилль просит сначала рассмотреть его пример. Предположим, что британское правительство не могло бы согласиться на рассмотрение одного из вопросов, затронутых в § 3, так как оно считало бы, что этот вопрос затрагивает суверенитет Британской империи. В таком случае британскому правительству была бы обеспечена победа, ибо в соответствии с § 3 у каждого постоянного члена будет право накладывать вето на действия со стороны Совета Безопасности. С другой стороны, было бы несправедливо, если бы Китай не имел возможности по предмету спора высказать свое мнение.
То же самое относится к Египту. В том случае, если бы Египет поднял вопрос против англичан, касающийся Суэцкого канала, он, Черчилль, допустил бы обсуждение этого вопроса без всякого опасения, так как британские интересы обеспечены § 3, где предусмотрено право вето. Он полагает также, что если Аргентина предъявит претензию в отношении Соединенных Штатов, то Соединенные Штаты подчинятся установленной процедуре рассмотрения, но Соединенные Штаты будут иметь право возражать и наложить вето на решение Совета Безопасности. Они могут применить доктрину Монро.
Рузвельт говорит, что в Тегеранской декларации три державы заявили о своей готовности принять на себя ответственность по созданию такого мира, который получит одобрение народов всего мира.
Черчилль заявляет, что по причинам, которые он изложил, британское правительство не возражает против принятия предложений Соединенных Штатов. Черчилль считает, что было бы нежелательно создавать впечатление, будто бы три державы хотят властвовать над всем миром, не давая другим странам высказывать свое мнение.
Сталин заявляет, что прежде всего он просил бы передать советской делегации документ, зачитанный Стеттиниусом, так как на слух трудно изучить содержащиеся в нем предложения. Ему, Сталину, кажется, что данный документ представляет собой комментарий к предложениям Президента.
Касаясь толкования американских предложений, сделанных на заседании, Сталин говорит, что, как ему кажется, решения, принятые в Думбартон-Оксе, имеют своей целью обеспечить различным странам не только право высказывать свое мнение. Такое право дешево стоит. Его никто не отрицает. Дело гораздо серьезнее. Если какая-либо нация подымет вопрос, представляющий для нее большую важность, она сделает это не для того, чтобы только иметь возможность изложить свое мнение, а для того, чтобы добиться решения по нему. Среди присутствующих нет ни одного человека, который оспаривал бы право наций высказываться в Ассамблее. Однако не в этом суть дела. Черчилль, по-видимому, считает, что если Китай подымет вопрос о Гонконге, то он пожелает только высказаться. Неверно. Китай потребует решения. Точно так же, если Египет подымет вопрос о возврате Суэцкого канала, то он не удовлетворится тем, что выскажет свое мнение по этому поводу. Египет потребует решения вопроса. Вот почему сейчас речь идет не просто об обеспечении возможности излагать свои мнения, а о гораздо более важных вещах.
Черчилль высказывал опасение, как бы не подумали о том, что три великие державы хотят господствовать над миром. Но кто замышляет такое господство? Соединенные Штаты? Нет, они об этом не думают. (Смех и красноречивый жест Президента.) Англия? Тоже нет. (Смех и красноречивый жест Черчилля.) Итак, две великие державы выходят из сферы подозрений. Остается третья… СССР. Значит, СССР стремится к мировому господству? (Общий смех.) Или, может быть, Китай стремится к мировому господству? (Общий смех.) Ясно, что разговоры о стремлении к мировому господству ни к чему. Его друг Черчилль не сможет назвать ни одной державы, которая хотела бы властвовать над миром.
Черчилль вставляет, что сам он не верит, конечно, в стремление к мировому господству со стороны кого-либо из трех союзников. Однако положение этих союзников столь могущественно, что другие могут так подумать, если не будут приняты соответственные предупредительные меры.