Юрий признался, что план пока имеет весьма туманные очертания. И чтобы он стал настоящим планом, требовалось очень многое узнать: о структуре служб папского дворца, о людях, его населяющих, о правилах, во дворце действующих. Алексий кое-кого успел загипнотизировать и расспросить, но это все были люди мелкие, в главные дворцовые тайны не посвященные.
— Ты назвал имя — Джироло. В Москве Дмитрий мне не говорил, как зовут здесь бесовское отродье. Не знал? Или по другим резонам не сказал?
Алексий присел в кресло, утвердительно кивнул головой.
— Его преосвященство отец Дмитрий тогда еще не слышал этого имени. Позже нам стало известно, что с тобой встречался один из Избранной Дюжины Коллегии Охраны Безопасности. С отцом Дмитрием он тоже встретился, позднее, чем с тобой. Имя назвал он.
— Джироло действительно кардинал?
Да, он действительно был кардиналом римской католической церкви, и был он им уже сто тридцать один год. Чтобы в мозгах простолюдинов и других кардиналов не возникало ненужных вопросов о его возрасте, он лет сорок назад был объявлен тяжело больным. Джироло не участвовал в работе римской курии, не появлялся на богослужениях. Даже в Ватикане о нем помнили немногие. Алексею не удалось выведать, в каком помещении он живет, кто ему прислуживает, чем он занимается.
Во дворце ходили слухи о таинственных советниках Целестина Пятого, без которых верховный понтифик не принимал ни одного серьезного решения. Кое-кто из монахов и священнослужителей их видел. Но ни имен этих советников, ни их числа они не знали. Удалось выведать только то, что для них было выделено около двадцати комнат в разных частях дворца. Про часть из этих комнат Алексий знал. Прислуга уверяла, что в них постоянно никто не живет.
— Одна из этих комнат должна быть очень близко к покоям папы, резюмировал Кондрахин, — она нам и нужна. В определенный момент один из нас должен туда попасть. С оружием. В крайнем случае, там должна оказаться мина с радиоподрывом. Кстати, мина, надеюсь, итальянская? Это хорошо. Возможен такой вариант?
— Через два дня про комнату я узнаю, — Алексий поднялся с кресла, подошел к двери, выглянул на лестничную клетку, — никого нет, показалось. В чем твой план заключается, Юрий? Трудно что-то делать, не имея представления об общей задумке. Кто будет наживкой в твоей ловушке?
— Целестин Пятый, как я и говорил отцу Дмитрию. Вначале на него случится несколько покушений на улице. Неудачных, разумеется. Потом — во дворце. Но все с использованием обычных человеческих средств. А потом Джироло, или Тибур обнаружат совсем рядом с папой проявления астральной активности. Если они будут вдали, то немедленно явятся, чтобы папу защитить. Он им нужен. Но, скорее всего кто-то из них окажется рядом. Вот тут-то мы и пустим в ход оружие.
Ходящий по комнате Алексий встал перед распятием на стене и перекрестился.
— Астральную активность станешь проявлять ты? Ты станешь настоящей наживкой в капкане? — спросил он, внимательно глядя на Кондрахина.
— Активность проявлю я. Но вступать в поединок с врагами не собираюсь. Постараюсь исчезнуть за секунды до появления кого-то из них. Стрелять придется тебе, Алексий.
Пришлось рассказать обо всем: о ведунах Увилбене Ласа, что своей активностью выведут из равновесия Джироло, о способности Юрия к мгновенному перемещению, о Тибуре, настроенном на обнаружение почерка действий Юрия с любого расстояния.
— Не знаю, что сделает Джироло, почувствовав угрозу понтифику, но Тибур рванет сюда со всех ног, едва почувствует меня в Бельведере. Если знать место, где он появится, я смогу оставить там заклятие-ловушку приличной силы.
Юрий расписывал внимательно слушающему Алексию различные варианты действий. В целом план выглядел неплохо. Было в нем, правда, одно немаловажное упущение: совсем не рассматривались пути эвакуация Алексия из дворца после удачного выполнения акции.
— Если я могу проникнуть во дворец в обычных обстоятельствах, то это еще не значит, что я сумею его покинуть, когда поднимется тревога. Сейчас в охране дворца занято, кроме швейцарских гвардейцев и личных телохранителей понтифика, сорок человек. Они подчинены различным начальникам. Кроме того, есть личные телохранители кардиналов, есть доверенные священники, умеющие пользоваться оружием. Если у них есть план защиты, а его не может не быть, или если всем им хватит ума перекрыть несколько имеющихся выходов, я обречен. Твой план несовершенен.
— Это еще не план, а только его основы. Будем думать вместе.
Вечером Кондрахин нашел нужного человека. По совету Алексия он открыл телефонный справочник в гостиничном номере, обнаружил телефон одной общественной организации, ратующей за присоединение к Италии пограничных земель Балканского Союза. Сама организация ничего серьезного из себя не представляла. Устраивала иногда митинги, на которые собиралось не больше сотни человек, расклеивала листовки, издавала ничтожным тиражом нерегулярно выходящую газетенку. Из этой газеты Юрий и узнал, что собирались они обычно в ресторанчике, принадлежащем одному из сочувствующих членов общества, превратив его в подобие штаб-квартиры.
Именно там, посидев за столиком несколько минут, Кондрахин выбрал подходящего его задумке человека. Послал официанта с просьбой пригласить того за свой столик. Когда бледный молодой человек с непрерывно бегающими глазами сел напротив, Юрий спросил его:
— Могли бы Вы, юноша, рискнуть жизнью во имя Ваших идей?
Юрий был ненамного старше "юноши", но на эту встречу он отправился в гриме: усы, борода с проседью, широкополая, давно вышедшая из моды шляпа. Потому и обращение его должно было соответствовать облику. Когда юноша ответил утвердительно, подписывая себе тем самым смертный приговор, о чем, естественно, не догадывался, Юрий его загипнотизировал. Дав первое внушение, он покинул ресторан. Луиджи — так звали молодого человека, чью жизнь Кондрахин решил отдать во имя предотвращения мировой войны — найдет его поздно ночью в условленном месте. А пока что он, как всегда, произносил пылкие речи, демонстрируя окружающим, какой он решительный и отважный.
Завтра поутру ему предстояло доказать это делом, но об этом Луиджи еще не догадывался. Расставшись с друзьями около полуночи, он бездумно пошел туда, куда несли его ноги. И там, куда они его принесли, его ждал Кондрахин.
Новое внушение — и Луиджи превращен в боевую машину. Он переоделся в тени деревьев, натянув доставленную Кондрахинын легкую куртку с капюшоном и такие же зеленые брюки, сунул за пояс тяжелый пистолет, из которого не стрелял ни разу в жизни, намотал на пояс веревку с крюком. Вслед за Кондрахиным подошел к столбу с прожектором. Безразлично посмотрел, как тот разбивает из рогатки лампу, затем разговаривает с полицейским, после чего блюститель закона уходит. Затем взобрался вслед за Кондрахиным по веревке с узлами на внешнюю стену Ватиканских садов, и спустился вниз.
Здесь Юрий дал своему боевому автомату последнее наставление и указал место, где и как замаскироваться. Вернулся он тем же путем, никем не замеченный, не забыв смотать веревку.
Вечером они вновь встретились с Алексием на той же квартире. Инок был в своем неизменном костюме. Войдя, он сразу снял пиджак. Поздоровавшись с поджидавшим его за столом Кондрахиным, похвалил его работу.
— Возле папы видели троих советников. Все — в кардинальских мантиях, но люди для моих свидетелей новые. Известны комнаты, которыми они пользовались. Одного я видел сам — не Джироло.
Алексий описал увиденного советника. Получалось — не Тибур. Кроме советников, у папы появились четверо новых телохранителей. Открылись новые вакансии для швейцарских гвардейцев.
— Патрульных, что прозевали при утреннем обходе логово покушавшегося, выгнали. Сторожевых собак меняют. Кстати — почему собаки не обнаружили убийцу? Ты выходил в астрал?
— Не я. Мои друзья — ведуны обещали каждую ночь лишать собак слуха и нюха. Так что замена окажется бесполезной.