Кондрахин сосредоточился на своем теле и ощутил наконец места, где нити прикреплялись к нему. Две на голове, одна на груди, еще две на плечах. На локте левой руки — еще одна — и штук десять на ногах. В местах их прикрепления теперь чувствовалась не просто их хватка — сверлящая боль.
Юрий посмотрел. Его мозг отказывался как-то оценивать увиденное. Не поверхность, не туман, не прозрачное пространство. Что-то отличающегося от всего перечисленного. Сжав зубы, он принялся создавать астральный нож, чтобы отделить от себя тянущие вниз нити.
"Не успел очиститься! Теперь метки, которых я нахватал во дворце, утягивают меня. Куда — лучше бы никогда не узнать". Нити держались прочно, а ослабевший после мгновенного перемещения организм не мог создать достаточного усилия. Он пилил нити, как ножовкой, с трудом созданным астральным ножом, чувствую, что его тянут, и он движется вниз. Вокруг клубилась тьма, но тьма не полная. Серая какая-то тьма, в которой можно было различить более и менее прозрачные области. Как в тумане. И чередование этих областей показывало: он движется вниз. Вниз.
Первыми удалось отделить, почти одновременно, обе нити на голове. Получив свободу, он смог наклонить голову, прослеживая стремительно удаляющиеся нити. Внизу была вода. Темная, теплая — ее испарения коснулись ноздрей Кондрахина, и мир вокруг перестал быть безликим. Теперь в нем дул ветер, жаркий ветер, несущий с собой запахи, в нем появились звуки. Юрий не мог их разобрать, но они были. Тишина исчезла.
Значило ли это, что он уже принадлежал иному миру? Над головой — сумрачное Ничто, по сторонам — безликий серый туман. И только внизу темная водная поверхность, на которой появляются всплески, по которой расходятся круги. Клейкие синие нити тянулись оттуда, из воды. Он пилил сейчас плечевую нить. Пилил, вглядываясь вниз.
То, что он видел внизу, совсем не радовало. Откуда-то из тумана выпало нечто, издавая слабый крик, размахивая конечностями. На человека не похоже, больше напоминало лошадь. Упало в воду, и сквозь ее толщу было видно, как существо, барахтаясь, приближалось к поверхности. Под водой появилась темная змееподобная рыба, стремительно метнулась навстречу к всплывающему существу и заглотила его одним махом.
Кондрахин оторвал одну из плечевых нитей и принялся за вторую. В том месте, куда упала нить, под водой проплыла большая круглая рыба, похожая на вертикальный блин. По желтому телу перебегали от носа к хвосту темные полоски. Рыба плыла, лениво шевеля плавниками. Тем временем змееподобная рыба, проглотившая упавшую сверху добычу, на глазах светлела и округлялась, укорачиваясь.
Юрий медленно приближался к водной поверхности, держась за камень, как за парашют. Вниз его тянули все нити, но сильнее всего две: плечевая и грудинная. Казалось, стоит избавиться от них, и ему под силу будет справиться с остальными. Когда он сумел оторвать вторую плечевую нить, снижение замедлилось настолько, что стало малозаметным. Бывшая змееподобная рыба превратилась в светлый плоский блин с розовыми полосками, и теперь плавала у самой поверхности. Одно из созданий, похожее на бочонок с ластами, подняло над водой длинную шеюонок даже выскочил из воды, пытаясь схватить Юрия за ногу, но добыча находилась слишком высоко. Кондрахин лихорадочно освобождался от остальных нитей, которые цеплялись за его тело с ослабевающей мощью. Подводные обитатели не могли его достать, но на завтрак мог пожаловать и кто-либо, умеющий летать. Уверенности, что у здешних летающих тварей нет острых клювов и отменного аппетита, Юрий не испытывал.
Вода внизу буквально кипела. Несколько десятков тварей толкались, стараясь занять место прямо внизу, чтобы успеть глотнуть добычу первыми. Размеры позволяли им надеяться заглотить Кондрахина разом. Среди них терялись более мелкие создания, похожие на земных крокодилов. А слева неспешно приближался клубок щупальцев с глазами посередине. Глядя в его сторону, Юрий из последних сил отдирал клейкие нити от ног. Одно из щупалец приближающегося монстра периодически высовывалось вверх. В нем было не меньше двадцати метров длины.
Чудовище задержалось, пытаясь растолкать соперников. Его не очень-то пускали, но он использовал остальные щупальца, отбрасывая конкурентов в стороны. Когда не удавалось оттолкнуть, он влезал на упрямую тварь верхом, не прекращая продвижения вперед. Юрий уже прикидывал, что осьминогоподобный гигант вполне способен его схватить, если отвлечется от толкотни, когда он сумел оторвать от себя последнюю нить.
В одно мгновение исчезли вода, твари и туман. Кондрахина швырнуло вперед, сквозь серый туман, внутренности вывернулись, и он всем телом рухнул на что-то мягкое.
Сознание вернулось сразу, как переход от полной тьмы к электрическому освещению. Юрий лежал в мягкой кровати, прикрытый чем-то, среди больничных запахов. Вокруг него дышали, стонали, ворочались люди. Он вспомнил. Рим, поединок с Джироло, чуть было не закончившийся трагически короткий отдых у фонтана и тянущие его в пучину синие нити. Что было потом? Где он сейчас? Прислушался. Говорили по-русски.
Не открывая глаз, он астральным взором обшарил помещение, в котором находился. Вокруг ходили и лежали обычные люди, никто не проявлял к нему интереса. Камень! Где он? Приоткрыв глаза, Кондрахин огляделся. Больничная палата, все десять коек заняты, через открытую дверь видно, как суетятся врачи и медсестры. Повернул голову вниз, заглянул под койку. Ни одежды, ни камня.
— Новенький очнулся, — произнес кто-то.
Очень скоро к Юрию подошел врач. Поводил пальцем перед носом, попросив следить за кончиком пальца глазами. Спросил, как себя Кондрахин чувствует. Юрий ответил, что хорошо.
— Помните свое имя, какой сегодня день, что с Вами произошло?
Юрий понимал, что вопрос стандартный. Пациента, доставленного в бессознательном состояни, обязательно следует об этом спросить. Но что отвечать, если он даже не знает, в каком он мире! И уж тем более не представляет, как он сюда попал.
Изобразив на лице смущение, Кондрахин отрицательно помотал головой.
— Где я, доктор?
— Орловская уездная больница. Вас нашли без сознания неподалеку от города. Ваша одежда на складе. Сейчас вас переведут в отдельную палату, после чего мы поговорим подробнее.
Врач отошел к другим больным. Без малейшего усилия Кондрахин уловил то, чего не сказал врач: в отдельной палате он окажется под надзором полиции, которая испытывает к нему нездоровый интерес. Очень быстро появились дюжие молодцы в белых халатах и перекатили его кровать в новое помещение. У дверей палаты в коридоре стоял стул, а неподалеку отирался городовой, безуспешно пытающийся скрыть форму под белым халатом.
В палате Кондрахина подробно осмотрел врач.
— Синяки на руках, ногах, груди. Ссадины. На руках растянуты сухожилия. Потеря памяти. В остальном Вы совершенно здоровы. Побудете у нас еще двое суток. Если память не восстановится, переведем Вас в другую больницу. Палату не покидайте. Обед принесут.
Врач вышел. В его сознании оставалось недоумение по поводу нескольких странных синяков на теле больного, которые не могли возникнуть в результате удара. За дверью врач тихонько сказал городовому, что больной полностью пришел в себя.
Юрий поел, спросил у санитарки, какое сегодня число. Оказалось, только вчера он сражался с обладателем картины Третьей Печати в Риме, а сегодня лежит в больнице города Орла. Почему здесь? Ответа не было.
В дверь вежливо постучали. Юрий тихо пригласил:
— Войдите.
Он уже знал, прочитав в мыслях, что к нему пришел следователь из городского управления полиции. Вошедший носил цветастый халат и тюбетейку, обычные остроносые сапоги. Он поклонился, прищурив и без того узкие глаза: