На западе Франция, при поддержке английского экспедиционного корпуса, полностью восстановила прежние границы. Видя развитие военных действий, и шведы отказались от своих амбиций. Установился неустойчивый, но все же мир.
Понемногу страсти улеглись. В соборах, кирхах, синагогах, пагодах священники, выполняя волю своих церковных пастырей, призывали паству ко всемирному братству. Границы, тем не менее, оставались под замком — слишком уж опасались повторения событий.
Кондрахин увидел лишь часть этого исторического периода. Он отчетливо понимал, что миссия на Тегле закончена, и лишь недоумевал, почему его до сих пор не заберут в сокрытые миры. Он вернулся в Увилбене Лас, где был очень холодно встречен братьями, так и не простившему ему потерю своего символа — Олконы. Даже Ведмедь не проявил теплых чувств.
Положение нигилиста тоже было странным. Поскольку никому, кроме Кондрахина, не удалось выслушать согласие на учительство Ведмедя из уст самой Олконы, никто его наставником так и не признал. Посему ведун пребывал в одиночестве.
— Что собираешься делать дальше? — спросил Юрий.
— Что и собирался. И то, что делаю сейчас.
— Но ты намеривался готовить учеников…
— Этим я и занимаюсь.
— Но ты же не принят ими! — воскликнул Юрий. — Тебя никто не слушает.
— А разве для того, чтобы учительствовать, надо болтать языком? — хитро прищурился Ведмедь. — В древнем Китае — у вас на Земле тоже есть такая страна — лекари ничего ученикам не объясняли. Просто делали свое дело. Хочешь — смотри и учись. Захотел сам стать лекарем, сдавай экзамен. Так вот и я — просто делаю. Учу братьев терпению, выдержке, ненасилию.
— В таком случае твое учительство растянется на столетия, — усмехнулся Кондрахин. — Ну, ладно, а что делать мне? Можешь подсказать?
— Не хочешь вернуться к тем, кто тебя сюда послал?
— Легко сказать, — вяло отмахнулся избранник демиургов. — Ты не представляешь себе, сколько для этого нужно энергии — не моей, а мировой… По крайней мере, так мне объяснял Алишер, мой последний наставник или руководитель, не знаю, как правильно определить.
Ведмедь задумчиво почесал бороду.
— А по-моему, врут твои наставники. Я вон хожу из мира в мир…
— Тут другое. Иной принцип, что ли. Не буду вдаваться в подробности, тем более, что в реальное существование сокрытых миров ты не веришь. Или уже поверил?
— Я верю в то, что вижу собственными глазами, — уверенно сказал нигилист. — А насчет энергии… Ты дрова когда-нибудь колол? Иной с маленьким поленом полчаса возится, а другой с единого маха витую березу в два обхвата рассекает. Место надо знать, куда ударить. А еще лучше — чувствовать его.
Юрий надолго задумался, благо времени у него было предостаточно. А вдруг, действительно, соврал Алишер. Зачем? Ну, например, для того, чтобы не потерять над ним контроль. Но ведь почему-то существует отдельная служба Проводников, помогающая другим пересекать границы миров. Выходит, и все остальные под контролем?
Наступил день, когда он подумал: "А что я теряю? Не получится, так не получится". Правда, было одно "но": где в итоге он может оказаться?
Юрий решил остановиться на технике перемещения в пределах планеты, освоенной им на Тегле. Уединившись в тесной землянке, предоставленной ему в качестве пристанища, он полностью расслабился, закрыл глаза и удалил все мысли. Стало таинственно пусто. Кондрахин воскресил в памяти картину с деревом, с толстым суком, который он раскачивал, демонстрируя свои умения перед Алишером, с сочным румяным плодом, висящим над самой головой — только руку протяни. Добавил к картинке света и тени, мысленно погладил рукой теплый шершавый ствол. И когда видение стало неотличимо от реальности, построил туннель от этого дерева на планете, названия которой он не удосужился в свое время узнать, до своей землянке на Тегле.
Некоторое время ничего не происходило, а затем воображаемый туннель стал свиваться, заворачиваться в синюю спираль, в засасывающую воронку с широким раструбом. "Интересно, а Проводники путешествуют с открытыми глазами?" — успел подумать он, но в ту же секунду почувствовал приличный удар по подошвам ног, заставивший его опрокинуться навзничь.
Он лежал на толстом ковре высокой упругой травы ногами к стволу дерева. Над его головой раскинулась густая темно-зеленая крона. Плода, который он запомнил, конечно, не было — опал или был съеден. Но в остальном картина была такой же, даже тени ложились в соответствии с его представлением.
Присев с поджатыми под себя ногами, Юрий астральным зрением обшарил всю планету. Здесь, в сокрытом мире, где резко обостряются все способности, это было для него возможно. Ни души. Никого нет или все тщательно заэкранированы? Хотя, зачем экранироваться в условиях полной безопасности?
Судя по положению светила над горизонтом, было около трех часов дня по местным меркам. Юрий мог бы сказать точнее, но для этого надо было чуть-чуть пообвыкнуться. Побродив по окрестностям, он набрал плодов, как тех, что уже пробовал в присутствии Алишера, так и незнакомых, созревших, пока он находился на Тегле. Отравиться Кондрахин не боялся. Он знал, что в сокрытых мирах, предназначенных для отдыха и учебы, ядовитых растений нет. Время от времени Юрий проверял астрал: по-прежнему было пусто.
Вечером, когда он, лежа на спине, смотрел на догорающий закат и меланхолично жевал терпкую травинку, неожиданно появился Алишер. Выглядел Просветленный уставшим, а в его обычно бесстрастных глазах читалось плохо скрываемое изумление.
— Как ты здесь оказался? — спросил он, едва обменявшись с Юрием приветствием.
Тот пожал плечами.
— Наверное, как и Вы.
— Но мы с тобой — не одно и тоже…
Сегодня Юрий был не прочь поиздеваться и позлить Просветленного. Уж слишком много подозрений и скользких вопросов накопилось в его душе.
— Ласточка, муха и самолет тоже отличаются друг от друга. Но все летают, — сказал он с вызовом.
Алишер внимательно посмотрел на него.
— Хорошо, в таком случае, как говорят сейчас на Земле, приступим к разбору полетов. Твоего полета, Юрий. Ты уверял меня, что задача тебе совершенно ясна, не так ли?
— И, как мне кажется, — с еще большим вызовом ответил Кондрахин, я ее успешно выполнил.
— То, что кажется, принято называть иллюзией, — возразил Просветленый, а задачу ты, к сожалению, провалил. Кто просил тебя уничтожить картину Третьей печати?
— Но я же восстановил равновесие!
— Прежде всего, ты его нарушил. В результате возник вариант развития событий: или вновь возникший мир, или всеобщая гибель. Враг только того и добивался.
Кондрахин опешил.
— Выходит, я собственными руками создал вариантный мир?
— Вот именно. И Враг получил дополнительную энергию.
— Но Вы же ничего не сказали мне! — воскликнул Юрий.
Алишер взглянул куда-то сквозь него.
— Тебе было сказано устранить владельца картины Третьей печати, не более того. Ты допустил своеволие. Если бы ты не был избранником демиургов, я бы отказался от дальнейшего сотрудничества с тобой.
Горько было выслушивать Кондрахину подобное признание, но, как ни крутись, в словах Просветленного не было ничего лживого. Тегле раздвоился, не мог не раздвоиться. И виноват в этом только он, Кондрахин. Конечно, настоял на уничтожении картины Третьей печати Ведмедь, и именно он и сделал это. Но Ведмедь — не избранник, а лишь орудие в руках избранника.
— Как я могу исправить положение? — глухо спросил Юрий.
— Уже никак, поздно. Жди здесь моего следующего появления, если у тебя нет собственных идей.
— Очень даже есть у меня идеи, — от волнения неловко заявил Юрий. — Уверен, что мои способности нуждаются в развитии.
Алишер с безразличием пожал плечами.
— Развивай.
И трава на том месте, где стоял Просвещенный, неспешно распрямилась.