Они долго сидели молча в темноте.
– Когда у тебя были мужчины, Мосс, разве не приходилось тебе делиться своей силой?
– Ни единой каплей, – самодовольно ответила ведьма.
– Но ты же говорила, что нельзя брать, ничего не давая взамен. Значит, к женщинам это не относится?
– А что тебя смущает, дорогуша?
– Не знаю, – сказала Тенар. – По-моему, мы сами выдумали большую часть различий между женщинами и мужчинами, чтобы в случае надобности все свалить на них. Я не понимаю, почему Магическое Искусство, сила колдуна и сила ведьмы, должны отличаться друг от друга. Если только отличие не кроется в самой природе этих сил. Или искусства.
– Мужчина отдает, дорогуша. А женщина – берет.
Такой ответ не убедил Тенар, но она промолчала.
– Наша сила по сравнению с их – ничтожна, – сказала Мосс. – Но у нее более глубокие корни. Она смахивает на старый куст ежевики. А сила чародеев больше похожа на ель. Она высока и величественна, но ей не устоять в жестокую бурю. А ежевичный куст не вырвет с корнем никакой ураган.
Старуха хихикнула, довольная удачно подобранным сравнением.
– Вот так-то! – воскликнула она. – Поэтому, может, оно и к лучшему, что он ушел прежде, чем люди из деревни начали молоть языками.
– Молоть языками?
– Тебя считают порядочной женщиной, а неподмоченная репутация – это, дорогуша, капитал.
– Капитал, – повторила Тенар безразличным голосом. – Мой капитал. Мое сокровище. Мое достояние. Мое богатство...
От долгого сидения у нее затекли руки и спина, и она встала.
– Совсем как у драконов, что находят пещеры или строят крепости для своих сокровищ и спят на них, оберегая свое богатство. Брать, брать, и никогда ничего не отдавать!
– Ты узнаешь, чего стоит доброе имя, – сказала Мосс сухо, – когда потеряешь его. Свет клином на нем не сошелся. Но его утрату трудно восполнить.
– Будучи ведьмой, ты уже не надеешься стать почтенной женщиной, Мосс?
– Не знаю, – задумчиво ответила Мосс после некоторой паузы. – Узнать бы как. Может, дело в том, что нельзя получить и то и другое одновременно.
Тенар подошла к ней и взяла ее за руки. Удивленная таким проявлением чувств, Мосс слегка отстранилась, но Тенар привлекла ее к себе и поцеловала в щеку.
Старуха протянула руку и, робко коснувшись волос Тенар, приласкала ее, как это обычно делал Огион. Затем она отстранилась, пробормотала, что ей пора домой, и уже от самой двери спросила:
– Или мне лучше остаться, раз чужеземцы где-то поблизости?
– Иди, – сказала Тенар. – К чужеземцам мне не привыкать.
В эту ночь, уснув, Тенар вновь очутилась в наполненной светом и ветром бездне без конца и края, но теперь свет потускнел и приобрел оранжево-красный, янтарный оттенок, словно пылал сам воздух. Она будто очутилась в своей стихии: парила по ветру, сама становилась ветром, его не знающим преград дуновением. И никакой голос не окликал ее.
Утром она сидела на пороге и расчесывала волосы. Несмотря на белизну кожи Тенар, ее волосы были иссиня-черными, а не светлыми, как у большинства каргадцев. Они до сих пор оставались такими, если не считать редких седых прядей. Тенар вымыла волосы, воспользовавшись водой, что согрела для стирки. Она решила, что раз уж Гед ушел и ее репутации теперь ничего не угрожает, самое время заняться грязным бельем. Тенар расчесывала волосы, просушивая их на солнце. В это теплое ветреное утро искры так и били из-под расчески, срываясь с кончиков развевающихся волос.
Подошла Ферру и встала неподалеку, наблюдая за ней. Когда Тенар обернулась и увидела ее, она даже вздрогнула от неожиданности.
– Что случилось, воробышек?
– Пламя... – сказала девочка со страхом или торжеством в голосе. – По всему небу!
– Это всего лишь искры сыплются с моих волос, – поправила ее Тенар, слегка подавшись назад. Ферру улыбалась, а Тенар никак не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь улыбку на лице малышки. Ферру вытянула перед собой обе руки, здоровую и обожженную и сделала вид, будто пытается поймать что-то, вьющееся вокруг распущенных, развевающихся на ветру волос Тенар.
– Искорки. Так и летят, – повторила она и засмеялась.
В эту секунду Тенар впервые задала себе вопрос: какой Ферру видит ее? Каким ей видится мир... и вдруг поняла, что не знает ответа. Да и откуда ей знать, что видит тот, у кого выжжен один глаз. Ей вспомнились слова Огиона: «Эту девочку будут бояться», но она не испытывала страха перед ребенком. Тенар вновь принялась расчесывать волосы, так что искры забили фонтаном, и опять она услышала тихий, с хрипотцой, смех.