– Это ты действовал, как надо, – сказала она.
– Я не думаю, что он видел вилы. Он мчался прямо на них. Словно...
Гед так и сказал, на что это было похоже.
– Пей свой чай, – сказал он и добавил себе немного горячей заварки из чайника, стоящего на теплых камнях очага.
– Все в порядке. Садись, – сказал Гед, и она послушалась.
– Когда я был мальчишкой, – сказал он после некоторой паузы, – карги напали на мою деревню. У них были пики... длинные, с перьями на древке...
Тенар кивнула.
– Воины Богов-братьев, – сказала она.
– Я сотворил... туманную завесу с помощью заклинаний. Чтобы запутать их. Но несколько воинов все же добрались до деревни. Я видел, как один из них бросился прямо на вилы... совсем как он. Только солдата они пронзили насквозь. Ниже пояса.
– Ты ударил в ребро, – сказала Тенар.
Он кивнул.
– Это была твоя единственная ошибка, – заметила она. Ее зубы выбивали дробь. Она отпила глоток чая.
– Гед, – спросила Тенар, – а что, если они вернутся?
– Они не вернутся.
– Они могли поджечь дом.
– Этот дом?
Гед окинул взглядом каменные стены.
– Сеновал...
– Они не вернутся, – стоял на своем он.
– Ты прав.
Они осторожно прихлебывали чай из чашек, грея о них озябшие ладони.
– Она все проспала.
– Ничего лучшего она сделать не могла.
– Но она же увидит его... здесь... утром...
– Если я убил его... если он умрет, – с яростью в голосе сказал Гед, – я сам похороню его, закопаю в саду...
– Сделай это.
Он яростно замотал головой.
– Но почему? Почему мы не можем этого сделать?! – настаивала Тенар.
– Не знаю.
– Как только начнет светать...
– Я увезу его из дома. На тележке. Старик мне поможет.
– Ему нельзя ничего поднимать. Я сама помогу тебе.
– И все же я отвезу его в деревню. Там есть какой-нибудь знахарь?
– Ведьма, Иви.
На Тенар вдруг накатила такая слабость, что она едва могла держать чашку в руках.
– Там еще остался чай, – сказала она, едва ворочая языком.
Он налил себе вторую чашку.
В ее зрачках плясал огонь. Языки пламени плыли по воздуху, вспыхивая и угасая, вновь разгораясь на фоне закопченных камней, на фоне черного неба, на фоне розовеющего неба, бездонных глубин сумерек, безбрежного океана воздуха и света. Языки пламени отливали желтым, оранжевым, алым, кроваво-красным... другими оттенками, которые Тенар не могла описать словами.
– Тенар.
– Мы называем эту звезду Техану, – сказала она.
– Тенар, дорогая. Пойдем. Пойдем со мной.
Они не ступили в огонь. Они очутились во тьме – в темном зале. В темном коридоре. Они уже бывали здесь раньше, поочередно указывая друг другу путь в темноте подземелья.
– Нам – вон туда, – сказала она.
12. Зима
Она проснулась, сама не желая того. Сквозь узкие щели между ставнями струился призрачный серый свет. Почему окна закрыты ставнями? Тенар вскочила с постели и прошла на кухню. У очага никого не было, никто не лежал на полу. Не было никаких признаков того, что здесь кто-то побывал, если не считать чайника и трех чашек в мойке.
Ферру встала с рассветом, и они вместе позавтракали. Умываясь, девочка вдруг спросила:
– Что случилось?
Она вынула из стоявшего в углу чулана таза мокрый лоскут ткани. Вода в тазу была бурой от крови.
– Ах, мой цикл наступил слишком рано, – воскликнула Тенар, тут же устыдившись собственной лжи.
Ферру какое-то время стояла неподвижно, вытянув шею и жадно принюхиваясь, словно собака, взявшая след. Затем она бросила тряпку обратно в таз и отправилась кормить цыплят.
Тенар чувствовала себя разбитой. Все тело ныло. На улице было все так же холодно, и она старалась по возможности не выходить во двор. Она пыталась и Ферру загнать в дом, но вышло из-за туч солнце, подул свежий ветерок, и девочке захотелось побыть на улице.
– Помоги Шенди в саду, – сказала Тенар.
Ферру молча ускользнула.
Обожженная сторона ее лица превратилась в неподвижную маску из-за поражения лицевых мышц и появления глубоких рубцов. Однако постепенно шрамы разглаживались, да и Тенар со временем научилась видеть перед собой не уродливую маску, а лицо, на котором, в определенной степени, отражаются чувства девочки. Когда Ферру была испугана, обожженная сторона, как подметила Тенар, словно бы «закрывалась», сжималась, твердела. Когда она радовалась или была целиком погружена во что-то, слепой глаз, казалось, прозревал, рубцы краснели и становились горячими на ощупь. Но сейчас, перед тем, как она выбежала во двор, на ее лице застыло странное выражение – ее лицо скорее напоминало в тот миг морду какого-то животного, молчаливого чешуйчатого, поблескивающего единственным глазом зверька, спасавшегося бегством.
Тут Тенар поняла, что в ответ на ее первую ложь девочка впервые готова была пойти наперекор ее воле. В первый, но не в последний раз.
Тяжело вздохнув, она села у очага, и некоторое время неподвижно сидела, уставившись в одну точку.
Стук в дверь: Клирбрук и Гед – нет, она должна звать его Ястребом – Ястреб стояли на пороге. Старик Клирбрук чуть не лопался от важности и важных новостей, Гед, казавшийся грузным в своем овчинном полушубке, был мрачен и задумчив.
– Входите, – сказала она. – Выпейте чаю. Какие новости?
– Они пытались бежать к Вальмуту, но за ними по пятам шли судебные приставы из Кахеданана и взяли их в амбаре на выгоне Серри, – выпалил Клирбрук, возбужденно жестикулируя.
– Он убежал?
Сердце Тенар сжалось от страха.
– Не он, – сказал Гед. – Остальные двое.
– В общем, они нашли тело в старой бойне на Круглом Холме, просто жуть как изуродованное, там, в старой бойне на холмах, и сразу десять, нет, двенадцать мужчин объявили себя судебными приставами и погнались за ними. Прошлой ночью они прочесали все деревни и наутро, перед самым рассветом, их обнаружили в амбаре Серри. Они там чуть не околели от холода.