Кэри подсчитал, что в этот день прошел около пятнадцати миль. План принял окончательную форму во время прогулки. Амелия назвала идеи «эмбрионами». Это все, что у него было, «эмбрион». Миранда тоже когда-то была эмбрионом. А когда настанет время, Кэри воплотит его в жизнь. Он должен будет воплотить его в жизнь. Не для того, чтобы доказать что-то. Он сделает это во имя любви. Чистой любви. В память Амелии. Да, сказал себе Кэри и произнес это вслух. Эмбрион, имеющий имя, становится фактом. Эмбрион с именем — это… реальность.
В движениях Кэри сквозила нерешительность, когда он, сев за свой письменный стол, принялся искать нужную папку. Под руки попадались обрывки бумаг, разрозненные заметки, сделанные на салфетках, мятые листы. Некоторые из них, заметил Кэри, начинали желтеть. Все это были идеи и мысли по поводу строительства Миранды. Внезапно Кэри почувствовал грусть. Казалось, с тех пор прошло много лет.
Кэри выдвинул третий ящик стола и увидел то, что искал. Во рту у него внезапно пересохло. В голове крутилась одна и та же мысль: возьмешь бумаги, откроешь, просмотришь их, сделаешь хотя бы одну пометку, одно исправление, и ты приговорен. Приговорен. Ты готов? Сможешь с этим справиться? Плечи Кэри поникли, но затем вновь расправились. Да, он сможет с этим справиться. Он ведь построил Миранду, разве не так? А это — просто семечки по сравнению с Мирандой. Все, что ему требовалось для начала выполнения этого проекта, это толчок, желание.
Кэри достал из ящика пачку бумаг. С этого момента он посвящает свою душу и сердце проекту жены. Памяти Амелии. Он построит настоящий город для престарелых людей, таких, как Джетро и Минни, для всех тех, кому старалась помочь Амелия. Амелия сказала тогда Конгрессу, что придут другие люди и продолжат то, что она начала.
— Я нанимаюсь на работу, любовь моя. Не вижу вокруг более подходящего претендента, так что считаю себя принятым.
Кэри развернул грубый набросок зданий и окрестностей города для престарелых. Следующей лежала свернутая карта. Он развернул ее и улыбнулся. Затем он принялся смеяться и смеялся до слез. Частная собственность Амелии. Владения ее матери, дом и прилегающие к нему земли. Когда много лет тому назад Амелия сожгла этот дом дотла, она сказала, что когда-нибудь на этом месте будет построен новый дом. До тех пор земля просто ждала и росла в цене с каждым годом.
Тысяча акров полей. Тысяча акров, залитых солнечным светом. Местность с невысокими холмами, где в домах можно открывать окна навстречу свежему воздуху, где можно будет держать животных. Если у приехавших сюда жить не окажется домашнего любимца, то ему его быстро подыщут. И никакого обслуживающего персонала в белых халатах, а врачи и медсестры — только на случай крайней необходимости. Зеленая, восхитительная трава, деревья со скамейками под ними, транспортное сообщение между зданиями.
Мечта. Которую он построит ценой своего пота и крови. Построит из любви.
В первый летний день в офисе Коула Таннера в «Колмен Авиэйшн» появилась делегация, состоявшая из семерых японцев. Коул вначале решил, что с Суми что-нибудь случилось, но потом понял, что для того, чтобы сообщить ему об этом, совсем необязательно было посылать семерых человек.
Все японцы держали в руках одинаковые кейсы. Даже их костюмы выглядели совершенно одинаково, словно сшитые из одного материала одним и тем же портным.
Встревоженный, Коул пригласил делегацию в конференц-зал и предложил сесть к овальному столу, стоявшему посередине. Мысли его сбивались и путались. Проклятье! Суми не предупреждала, что могут возникнуть сложности с их свадьбой. Она лишь сообщила Коулу о том, что придется отложить ее на год. Японец, выступивший от лица всей делегации, говорил по-английски, медленно подбирая слова.
— Мистер Таннер, мы представляем корпорацию «Хасегава Энтерпрайзиз». — Мистер Хасегава просил меня передать вам этот конверт лично. Я подожду, пока вы ознакомитесь с ним, а затем продолжу, — сказал японец.
Сердце Коула гулко стучало в груди, когда он взял письмо.
Его руки дрожали так сильно, что он с трудом удерживал конверт.
Дорогой Колмен-сан, мое последнее письмо вы получите, когда я уже буду лежать в могиле. Я написал его задолго до своего предполагаемого ухода. Считаю нужным сообщить вам об этом, чтобы вы знали, что это решение тщательно обдумано мною. Люди, которые находятся с вами в эту минуту, хорошо осведомлены об этом.