Вот, наконец, эти слова произнесены. Коул смотрел на Суми, ожидая ее реакции. Когда она подняла взгляд, ее глаза показались ему звездами, а улыбка — прекраснее, чем все лунные лучи мира.
— Я счастлива, что встретила тебя. Я люблю тебя сильнее, чем ты можешь себе представить.
Замечательные дни наступили для Суми и Коула. По ночам Коул засыпал с улыбкой на лице. Он любил Суми всем сердцем и душой. Настанет день, и он женится на ней, но вначале нужно укрепить свои жизненные позиции. Если ему повезет, то он наладит отношения с Райли. Суми будет на его стороне, а с ней он добьется всего, чего захочет.
Коул в последний раз прогуливался по дому мистера Хасегавы. Его сердце ныло от сознания того, что он покидает это место. Он не хотел возвращаться в Техас, но пока у него не было выбора.
Где Суми? Она обещала вернуться через полчаса. Сказала, что должна найти какие-то документы для отца. Не в правилах Суми опаздывать.
Коул вышел в сад Дзэн. Ему будет не хватать этого спокойного места. Если только…
Испуганный звуком шагов, Коул обернулся и увидел старого японца.
— Иногда мне кажется, что в этом мирном саду я слышу, как дышит моя душа. А вы слышите свою душу, Колмен-сан?
— Да, — просто ответил Коул. — Я счастлив, что вы снова встаете с постели. Вам лучше?
— Немного. Моя дочь не дала вам скучать все эти дни? Иногда она может превзойти себя, имея в виду свои собственные цели.
Благодарение Богу за это, подумал Коул. Он пытался подыскать нужные слова, поворачиваясь лицом к старику. Коул подвел его к креслу и сел напротив.
— Полагаю, Суми не рассказала вам, что именно она настояла на этом плане, чтобы иметь возможность проводить с вами побольше времени.
Глаза Коула широко раскрылись от удивления. Затем он запрокинул голову и расхохотался:
— Вот это да!
Вернулась Суми и нежно поцеловала отца в высохшую щеку.
— О чем вы тут говорили? — спросила она.
— Я выдал все твои секреты, непослушное дитя, — улыбнулся старик. — Куда ты забираешь его на этот раз?
— В замок Шинто, как ты и предлагал, а оттуда в аэропорт. Ты же говорил, что Коул должен увидеть пятьдесят разновидностей мха, которые там растут. Чтобы завершить его образование в японском стиле.
— Человек должен это увидеть хотя бы один раз, чтобы знать, что это такое. У них в Техасе нет мха, а только… перекати-поле. Ну, отправляйтесь.
Суми тихо закрыла дверь и задернула занавески. — Давай отправимся по замшелым делам, — предложил Коул.
— Тебе не хочется осмотреть замок Шинто?
— Мне все равно. Главное, чтобы ты была со мной.
— Я буду ждать тебя, Коул.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Бледный луч зимнего солнца нехотя проник в солярий Тэсс Букалев, который она по незнанию расположила в западном крыле дома. Крыло было построено под неудобным углом, и солнце заглядывало в эту часть дома лишь в четыре часа пополудни. Все остальное время дня солярий представлял собой темную и унылую комнату. Лейси называла солярий «похоронной комнатой, ожидающей покойника».
Лейси обосновалась в Нью-Йорке. Она написала всего один раз, просила прислать ей вещи. С тех пор Тэсс о ней больше не слышала. Наверное, ей самой следовало бы написать письмо дочери, но она этого не делала. Лейси была ее дочкой. Это она должна поддерживать связь со своей матерью. «Я, не задумываясь, отдала этому ребенку все, что имела. Лучшие годы моей жизни потрачены на нее, и чем она мне отплатила? Улизнула тайком в Нью-Йорк, словно вор в ночи», — причитала Тэсс. Она научила дочь всевозможным женским уловкам, но та все-таки не смогла удержать возле себя ни одного из молодых Колменов. Слезы потекли по дряблым щекам Тэсс.
Айви стояла в дверях комнаты, наблюдая за плачущей матерью.
— Мама, что произошло? — спросила Айви, переступая порог солярия.
— Что? Все произошло! Ты что, детка, слепая? Ты опять шпионила за мной? Постоянно вертишься вокруг, высматриваешь и докладываешь — кому? — потребовала ответа Тэсс.
— Мама, я слышала, как ты плакала. Я подумала… я подумала, если мы поговорим, тебе станет легче. Иногда это помогает.
— Поговорим? С тобой! Ты такая же, как и они все. Гроша ломаного не дашь за свою мать.
— Может, это оттого, что ты сама нас ни во что не ставишь, — с грустью сказала Айви.
— Как ты смеешь так со мной говорить! Разве не я растила, кормила и одевала тебя? Кто, скажи, платил за твое обучение в колледже? Я! И после этого ты смеешь разглагольствовать о том, что я к вам плохо отношусь.