— Теперь вы уедете отсюда? — наконец, спросила она.
— Вы считаете, я должен уехать?
— Думаю, вы могли бы уехать, по крайней мере, имеете для этого все основания.
— Но вы хотите, чтобы я уехал?
— Ну, я бы этого не сказала.
— Тогда я остаюсь.
— Но это будет ошибкой с вашей стороны. Мой отец — глава клана Лилли. И кроме его слова здесь больше нет никакого закона. Но Хатуэи каким-то образом сумели заставить его работать на себя. Они делают, что хотят, распоряжаются нашим скотом, нашими лошадями, а скоро они получат и меня. Но если вы останетесь здесь, мне будет очень плохо. Потому что… Я уверена, что вы мне обязательно понравитесь… я захочу, чтобы вы были со мной и… О, это обязательно случится! И это будет ужасно!
— Нет. Все будет хорошо. Самое ужасное случится тогда, когда ты позволишь своему отцу помочь этому Хатуэю заполучить тебя. Если ты его не любишь, то с твоей стороны будет страшной ошибкой выйти за него замуж.
— Да. Но тогда это падет только на мою голову, — скорбно ответила она.
— Нан, кажется, я понял, — внезапно сказал он. — Вы собираетесь пожертвовать собой, в этом-то и состоит ваша беда?!
— Ну, это только часть, та часть, которая касается лично меня. Самая большая беда состоит в том, что, приехав домой, я узнала кое-что ужасное, и это терзает мое сердце. У папы рак, и он долго не проживет. Братья пьянствуют и целыми днями ничего не делают, а мы становимся беднее с каждым днем. У Хатуэев закладная на нашу землю. В лавке Тиммзов мы задолжали за целый год… О, мистер Мерсер, наша семья скоро разрушится!
— Что, если ты наедине будешь называть меня Додж?
— Называть вас Додж? Вы что — таким способом пытаетесь завоевать мое доверие?
— Да, пожалуй. Я когда-то заслужил эту кличку. Но за все десять лет, что я бродил на просторах, мне так и не удалось спастись от всех бед. Мне не удавалось избежать ночных дозоров, скотокрадов, бандитов, карт, шулеров, женщин, драк, перестрелок — как я ни пытался. Поэтому меня и прозвали Доджем. В конце концов я уехал. Должен же я был, наконец, выполнить свою заветную мечту и удрать от всех этих чертовых неприятностей. Я хотел начать новую жизнь, среди новых людей, где-нибудь в тихом месте, где никогда не случается никаких напастей. Но, кажется, такого места нет на земле. Я проехал тысячи миль только для того, чтобы наткнуться на тебя со всеми твоими проблемами. А теперь я хочу, чтобы они стали и моими. Поэтому я и прошу, чтобы ты звала меня Додж — ну просто для смеха. Мне очень хочется услышать эту кличку именно от тебя.
— Додж! — в волнении воскликнула девушка, вся под впечатлением его страстной речи.
— Вот это да! В твоем исполнении это звучит очень трогательно, сразу хочется во что-нибудь вмешаться. Но думаю, будет лучше, если ты больше не будешь здесь произносить это слово.
Он встал и помог ей подняться.
— А теперь пойдем-ка и займемся твоими проблемами. Самая тяжелая из них та, что связана с твоим отцом. С раком я, конечно, ничего поделать не могу. Но все остальное меня не особенно беспокоит.
— О, вы подарили мне надежду! — вскричала она. — Я снова хочу бороться! Будь, что будет, — я рада, что вы приехали! Я молилась об этом — о, как я молилась, если бы вы знали!
— Ну, не знаю, выступать в роли Всевышнего, выполняющего молитвы, мне еще не приходилось, — улыбаясь, сказал он. — Но все может быть. А теперь я пойду за Болди — это мой конь.
Додж выбрался из зеленого укрытия и направился по тропинке, чувствуя себя, как во сне. Лес овевал его своим теплым ароматным дыханием; высокие сосны приветливо шумели, ручей по-прежнему что-то болтал, уединение настраивало его на торжественный лад. Что бы ни приключилось, он попытается с честью выйти из всех передряг. Он станет другом этой маленькой одинокой девочке, независимо от того, что получит взамен.
Он нашел Болди на том самом месте, где оставил его, сел верхом и отправился по тропинке, которая слева огибала скалу, на которой он оставил Нан. Но она уже перебралась через ручей и ждала его. Болди остановился посередине потока и жадно припал к воде. Он пил, как пустынная лошадка, независимо от того, испытывал ли он жажду, просто будучи не в силах отказаться от свежей прохладной воды. Пока он пил, Мерсер посмотрел на Нан, которая внимательно его разглядывала. Она как бы снова пыталась проверить свое мнение о нем — на этот раз со стороны.