Максим не перебивал. Захмелевший с половины кружки натощак инженер вместо ответа на вопрос нёс какую-то околесицу, но в конце концов получить ответ было не так важно, важнее было дать ему раскрыться, разговориться и, может быть, окольными путями вывести на что-то действительно интересное…
— Так вот о форме мира, — Зогу неожиданно сам вспомнил, с чего начался разговор. — Меня когда отстранили от проекта, что-то так обидно стало. Захотелось разобраться, почему начальники такие идиоты? А времени свободного много появилось, записался в библиотеку, попросил книжки: экономика, социология. Стал читать… Массара-акш!.. Ну и дерьмо кропают эти гуманитарии! Читаю, читаю — трепотня бессмысленная, голова пухнет, ничего понять не могу. Плюнул. Бросил. Попросил на ночь у приятеля из спецотдела ДСП-шную книжку: «Имперский статистический ежегодник». Сел с карандашиком. Через пару часов начал что-то понимать. Ещё через часик начал строить модель. Пока на бумаге, чисто прикидочно. Экономика — простая штука на самом деле. Четыре независимые переменные, восемнадцать диффуров. Закодировал разностную модель, утром на работу — там один «бивень» как раз простаивал, — я в него свою модельку. Запустил на месяц назад: за час посчиталось, со справочником всё сходится в пределах погрешности. Запустил на месяц вперёд: модель прогнозирует критический износ инфраструктуры в энергетике. Подождал недельку, так и есть: три подряд аварии на подстанциях. Ну, думаю, сделал я всех этих гуманитариев! Работающая матмодель имперского хозяйства — это вам не диссертация по философии социологической психологии! Попаду теперь во все учебники, стану академиком, может, и дворянство дадут. Но одного прогноза мало, для полной убедительности надо выдать ещё хотя бы один… Мак, может, по второй?
— Давай. — Максим щёлкнул пальцами, подзывая официантку.
— Пошёл я к старому приятелю, научному руководителю нашего института — академику Фрашери. Слышал про алгоритм Фрашери? Не слышал? Та-ак, понятен твой уровень… Короче, это один из главных алгоритмов сжатия данных без потерь, и на самом деле его прорабатывал я. — Зогу снова ткнул себя в грудь. — Да, основная идея была Фрашери, но до ума-то я доводил. Ну да ладно, сейчас не об этом. Иду к нему, прошу: «Не в службу, а в дружбу, выкрой мне как-нибудь часов тридцать на «бивне». Только без лишних бумажек, а? Серьёзное открытие светит, если что — беру в соавторы». Фрашери поворчал, но время выделил. Я запускаю свою модельку на три года вперёд… сутки машина считает… распечатывает результат… Смотрю — хватаюсь за голову. Массаракш и массаракш! По прогнозу — полный крах экономики империи!
— Показал кому-нибудь? — спросил Максим. Он был менее впечатлён, чем хотелось бы Зогу. Но тот уже впал в такое упоение собой, что не особенно следил за реакцией собеседника.
— Конечно! Показал Фрашери, тот аж заорал: «Изыди отсюда, какое на хрен соавторство, я этой твоей крамолы не видел, не слышал, знать про неё не хочу!» А мне-то что, я отмороженный, я и сейчас никого не боюсь и при империи не боялся. Написал записку, подал по инстанции… — Зогу принял значительный и таинственный вид. — К сожалению, до императора не дошла. Есть у меня сведения, что притормозили мою записочку очень серьёзные люди на очень высоком уровне… Те самые люди, что при нынешнем режиме весьма известны… или, лучше сказать, весьма НЕизвестны… Понимаешь, о чём я?
— Понимаю.
— Короче, меры по моей записке приняты не были. И результат налицо. — Зогу обвёл рукой грязную закусочную. — Всё сбылось! Одна только закавыка. Крах случился не через три года, а через два. И с другими прогнозами то же самое — систематическая ошибка в сроках. Был какой-то неучтённый фактор. Какая-то скрытая переменная, не отражённая в справочных данных… ни в каких, подчёркиваю, справочных данных. Включая иностранные, понимаешь? То есть никаким влиянием из-за границы фактор не объяснялся. Сколько раз ни пересчитывал, сколько ни перепроверял… никак! Оставалось только одно объяснение. Неизвестный этот фактор имеет происхождение вне Саракша…