«Мессеры» вдруг как-то разом бросились врассыпную. Это они что, меня, что ли, испугались? А, нет. С востока приближались несколько «ишачков». Ну спасибо вам, братья! Без вас мне бы точно хана.
Вдогонку фрицам выпустил остатки боекомплекта и… попал. Попал!!! Один из «мессеров» кувыркнулся в воздухе и врезался в землю. Ну, как говорится, земля тебе асфальтом, тварь!
Только сейчас почувствовал, как трясёт мой «як». Да и вид у машины, что называется, далёк от идеального. Плоскости все в дырах, двигатель работает с каким-то скрежетом и повизгиваниями, на месте приборной панели большая дыра. Не, ребята, я домой.
Самая большая загадка – это то, как я вообще долетел до аэродрома. На последних километрах двигатель начал работать рывками, а истребитель буквально бился в руках как взбесившийся мустанг. Садился я с ходу, не выпуская шасси: судя по состоянию плоскостей, далеко не факт, что они бы вышли. Уже перед самой землёй двигатель будто бы вздохнул с облегчением, что смог дотянуть до аэродрома, и окончательно встал. Не скажу, что родная земля встретила меня ласково. Удар был очень даже чувствительный.
Подняв облако пыли, «як» наконец-то остановился. Откинуть фонарь не получилось: похоже, заклинило. И это просто счастье, что самолёт не загорелся: фиг бы я смог из него выбраться. Подёргав ручку, я бросил это бесполезное занятие. Вон народ бежит, сейчас откроют.
Первым закономерно подбежал Кузьмич. Вот что интересно: у него же комплекция явно не легкоатлета, а несётся быстрее всех. Следом за старшиной бежали Саня Мартынов, а потом и остальная немаленькая толпа.
Совместными усилиями фонарь сорвали.
– Ранен?! – спросил Федянин.
Видимо, видок у меня был тот ещё, потому что во взгляде Кузьмича была неподдельная тревога.
– Не дождутся, – хрипло ответил я.
Блин, а в горле-то пересохло. Попробовал снять шлемофон и зашипел от резкой боли.
Тут же, у самолёта, подбежавшая врач вытащила мне из-под кожи на голове впившийся туда осколок стекла, обработала рану и наложила повязку. Теперь я как герой той песни про Щорса: «Голова обвязана, кровь на рукаве».
Федянин несколько раз обошёл вокруг разбитого «яка» и лишь горестно качал головой. Дождавшись окончания процедур, он подошёл ко мне.
– Сколько?
– Пять, если подтвердят. И один с дымом ушёл, сволочь.
Я глотнул тёплой воды из протянутой кем-то стеклянной фляжки.
– Илья, тут к тебе корреспондент приехал. На КП сейчас.
Я кивнул в ответ и обошёл вокруг самолёта. Да, похоже, отлетался «яшка». На мой вопросительный взгляд Кузьмич лишь отрицательно покачал головой. Вот я и безлошадный. Похлопав не раз выручавший меня истребитель по разбитому фюзеляжу, я пошёл в сторону КП.
Ожидавшего меня корреспондента я узнал сразу. Ещё бы мне его не узнать, если я учился в школе, пионерская дружина которой носила его имя, и его большой портрет висел прямо напротив входа. Аркадий Петрович Гайдар.
Из серии очерков «Есть такая профессия – Родину защищать!»
А. Гайдар. Газета «Комсомольская правда», июль 1941 года
Воздушные рабочие войны
Рядом со мной сидит совсем молодой парень и, щурясь и чуть заметно улыбаясь, смотрит в синее-синее бескрайнее небо. Его голова перебинтована и сквозь бинты немного проступило кровавое пятно. Он только что вернулся из тяжёлого боя, где и получил лёгкое ранение.
Ему всего двадцать два года, а он уже по праву может считаться самым результативным асом наших военно-воздушных сил. В последнем воздушном бою, где он прикрывал своих товарищей, разбомбивших вражескую переправу и колонну техники, он в одиночку уничтожил пять гитлеровских стервятников, что поганили своими крестами наше чистое небо. А несколькими днями ранее также в одиночку в одном бою вогнал в землю семь немецких самолётов. Всего на счету этого парня уже двадцать воздушных побед.
Общаться с ним очень легко. У него весёлый открытый характер. Но весёлый он только с друзьями. Врагам нашей Родины от общения с ним совсем не весело.
Это сержант Илья Копьёв, лётчик-истребитель N-го полка.
– Скажи, а страшно было выходить одному против такой своры? – спросил я его.
– Страшно, – признался он. – Но ещё страшнее было подвести своих товарищей. Страшно было упустить этих гадов. Ведь они продолжили бы нести смерть и разрушения нашей Родине. А вообще, смелый не тот, кто ничего не боится, смелый тот, кто преодолевает свой страх.
– Расскажи про свой подвиг.
– Подвиг? – усмехнулся он. – Какой же это подвиг? Это моя работа, которую я стараюсь выполнять максимально качественно. Вот есть сталевар, он рабочий мартеновского цеха. Есть колхозник, он рабочий сельского хозяйства. А мы, лётчики, воздушные рабочие войны. Профессия у нас такая.