Домой – это, конечно, громко сказано. И так почти всё происходило либо над аэродромом, либо в пределах видимости. Улетел бы подальше и не факт, что нашёл бы дорогу назад. А вообще, странное дело: я совсем освоился в этом теле и в этом времени. Во всяком случае, никакого дискомфорта от произошедшего я не испытывал. Всё воспринималось абсолютно естественно и… с какой-то эйфорией. Ну так ещё бы. Скинуть больше тридцати лет – это у кого угодно вызовет эйфорию.
А вот и аэродром. Ёшкин дрын! А куда садиться-то? ВПП украшена несколькими воронками, там, где я взлетал, догорает сбитый мной «сто девятый». Проношусь над полем и ухожу на второй круг. Попробую сесть рядом с взлёткой.
Стоило только мне начать снижаться, как кто-то на поле выпустил ракету параллельно земле как раз в том направлении, куда я и собирался садиться. Ну что же, другого выхода всё равно нет. Выпускаю шасси, и вот машина уже бежит по выжженной солнцем траве. Замечаю машущего руками старшину Федянина, показывающего, куда заруливать. Следую его указаниям и выключаю двигатель.
В наступившей тишине слышно, как потрескивает, остывая, перегретое сердце истребителя. Ё-моё! Только сейчас замечаю, что комбинезон на мне насквозь мокрый от пота, да и такая слабость навалилась, словно вагон угля в одиночку разгрузил. Похоже, откат наступил.
Кое-как собрался с силами и сдвинул назад фонарь кабины. В нутро самолёта тут же ворвался весёлый ветерок, несущий поток живительной прохлады, впрочем, изрядно сдобренной запахом гари, перегретого двигателя и ещё чего-то неуловимого, что чувствуешь лишь на войне.
С удивлением посмотрел на свои руки, их заметно трясло. И это не реакция моего сознания, это реакция тела. Сознание у меня абсолютно спокойно. Я хоть и не воевал реально, но всю свою жизнь к этому готовился, а вот тот паренёк, чьё тело мне досталось, такого опыта не имел. Нет, Родину защищать, а если надо, то и умереть за неё, он, как и подавляющее большинство людей этого времени, был готов, но моего багажа знаний и опыта у него всё же не было.
М-да, а приложило меня неслабо. Попытался дрожащими руками отстегнуть ремни – ничего не получилось. Без сил откинулся на бронеспинку.
Сзади послышался топот множества ног. Вот кто-то с разбега заскочил на крыло, отчего самолёт качнулся, и перед глазами предстало полноватое лицо старшины Федянина. Во, вспомнил, Анатолий Кузьмич его зовут, или, по-простому, но не для всех, просто Кузьмич.
– Ты как, сынок, жив? Не ранен?
Во, уже сынок. А совсем недавно сопляком обзывал.
С другой стороны фюзеляжа в кабину заглянул запыхавшийся командир в синей пилотке с голубым кантом и двумя шпалами майора в голубых петлицах. Майор Пегов Сергей Викторович, услужливо подсказала память, командир полка. Поговаривают, что года три назад он был полковником, больше года «отдыхал» на нарах, но реабилитирован уже при новом наркоме внутренних дел Берии, хотя и понижен в звании.
– Ты?! – Казалось, глаза майора сейчас выскочат из орбит от удивления. – А где капитан Сысоев?
– Убит Сысоев, – подсказал кто-то, невидимый мне. – Прямо в висок осколком.
– Так это ты, что ли, летал? – совершенно обалдев, спросил комполка.
– Я, товарищ майор, – устало улыбнулся я. Уж больно эта сцена напоминала мне сцену из моего любимого кинофильма «В бой идут одни старики».
– И сбивал тоже ты?
– Тоже я, товарищ командир. – Всё так же улыбаясь, я пожал плечами и чуть виновато произнёс: – Так получилось.
– Ни хрена себе у тебя получилось, боец, – вытер Пегов ладонью вспотевший лоб.
– Так, в сторону, в сторону, товарищи! Где раненый? – раздался новый голос, на этот раз, для разнообразия, женский, и, оттеснив старшину, в кабину заглянула очень даже симпатичная женщина в белом халате, с аристократическим лицом и пронзительными зелёными глазами.
Наш доктор (во, уже наш) Бурцева Марина Михайловна, военврач 3-го ранга. Мой, так сказать, реципиент, считал её старой и побаивался. Гоняла она его пару раз, когда он пытался вручить скромный букет полевых цветов медсестре Лиде. Ну, старая – это явно не про неё. Ей от силы тридцать пять – тридцать восемь лет, так что для меня, учитывая мой истинный возраст, она молодая женщина. Кстати, довольно симпатичная.
– Ранен? Куда? – обеспокоенно спросила она, пытаясь рассмотреть на мне страшные раны.
– Да цел я, доктор, цел. Только сил что-то нет.
– Ну-тка, товарищ военврач, разрешите мне.
Старшина помог мне расстегнуть ремни и буквально выдернул меня на крыло.