В гостиничном номере я первым делом залез в ванну и больше часа отмокал. Вот в чём счастье, но поймёт это лишь тот, кто был надолго лишён такой радости, как возможность нормально помыться. В ресторан я спускался уже гладко выбритым, пахнущим щедро вылитым на себя одеколоном, в новенькой, ещё толком не обмятой форме с орденом и медалью слева на груди. Бросив взгляд на большое, в два роста, зеркало, невольно залюбовался. Всё же многое во мне осталось от Копьёва. Мальчишество какое-то. Вот стал бы я-Силаев буквально в щенячьем восторге воспринимать то, что в петлицах у меня сияют по одному кубарю младшего лейтенанта? Нет, наградам я был рад, тем более, что я их честно заслужил, но повышение меня-подполковника до младлея воспринимал с иронией. А вот для Копьёва это было очень серьёзным шагом в карьере. Ну а судя по отражению в зеркале, я, что называется, красавчеггг.
Вообще у Силаева и Копьёва оказалось на удивление много общего. Даже родились мы с ним в один день 24 марта. Всё детство и юность Копьёва прошли в Саратове в детском доме. Своих родителей он не помнил, но по рассказам воспитателей знал, что они умерли в 20-ом во время эпидемии испанки*. Соседство с Республикой Немцев Поволжья привело к тому, что он с самых ранних лет свободно говорил как на русском, так и на немецком языках. В школе учил английский, впрочем без особого успеха.
(* "Испанка"— испанский грипп или «испанка», общепринятое название гриппа во время масштабной пандемии, продолжавшейся с 1918 по 1920 год. Заболевание поразило не менее 550 миллионов человек (около 30 % населения Земли). Число умерших от «испанки» достоверно неизвестно, различные оценки составляют от 17,4 млн до 100 млн человек. )
Мои, Силаева, детство и юность так же прошли в Саратове, но на четыре десятилетия позднее. Родители погибли во время сплава по одной из рек на Урале, когда мне было три с половиной года и я остался жить с бабушкой и дедом со стороны мамы. С отцовой стороны никого у меня не было. Дед, лётчик, погиб в 41-ом, а бабушка умерла ещё до моего рождения. Вторая бабуля у меня была филологом и поэтому взялась за воспитание из внука всесторонне развитой личности. К 10 годам я вполне сносно говорил, кроме русского, ещё и на немецком, английском и французском языках.
Мой выбор, когда я заявил о желании поступить в лётное училище, они с дедом восприняли спокойно, лишь пожелав мне подойти к учёбе со всей ответственностью и старанием. Кстати знание трёх иностранных языков в военном училище не принесло мне особой радости. В дни, когда мои сокурсники постигали тонкости произношения и зубрили слова и тексты, я шёл в наряд. А учитывая, что иностранный язык был дважды в неделю, то в наряды я первые два года ходил очень часто.
Местный общепит неожиданно приятно удивил. Несмотря на войну кормили в ресторане гостиницы очень даже не плохо. Вот только кофе подкачал. Судя по вкусу, цикория в нём было как бы не больше, что самого кофе. При этом коньяк, которого я взял 150 грамм, был просто божественным. Я вообще из всех алкогольных напитков всегда предпочитал именно коньяк. Конечно за него пришлось заплатить отдельно, но оно того стоило, благо денежное довольствие мне выдали уже как командиру.
В оставшиеся дни до награждения меня дважды вызывали в штаб ВВС и ещё пару раз я сам выбирался в город. Просто ходил по военной Москве и смотрел в основном на людей. Открытые чистые лица, в которых хоть и была заметна тревога, но не было обречённости. Военных патрулей тоже было предостаточно. Документы у меня проверяли раз десять точно.
Визиты в штаб ВВС дали понять, что моё предложение, похоже, нашло отклик. Во всяком случае, как я понял, уже решался вопрос с оснащением эскадрильи техникой и подбором лётного и технического состава. Попросил, если есть такая возможность, перевести в эскадрилью старшину Федянина. Так же не понятно пока было с тем, кто будет командиром.
А ещё меня взяли в оборот ребята из политуправления РККА. Всё же, как я понял, из меня делали героя и пример для подражания. Поэтому, наверное, и наградные так быстро утвердили. В принципе дело нужное, особенно в такой не самый простой период. Пришлось даже выступить по радио.
Сама студия не впечатлила. В своей той жизни частенько смотрел по интернету прямой эфир из студий радиостанций. Естественно с тем, что я увидел здесь виденное мной сравнивать было бы не корректно. В политуправлении накануне мне предложили помочь написать речь для выступления, но я отказался. Уж найду что сказать слушателям.