– Все, – сообщил он почти без паузы. – Готов.
«Кенсуорт» в тот же миг чихнул, взревел, и захлебнулся. Двигатель обреченно заглох, и могучий грузовик, прокатившись еще метров сто, приткнулся к обочине и замер. Остановились и «Ингулы», и «Жираф», и две «Говерлы», следующие чуть в отдалении. Трасса выглядела непривычно пустынной, кроме охотников и добычи на асфальтовой ленте ни одной машины не было видно, и даже не верилось, что Пард тоже приложил к этому руку, манипулируя со светофорами бориспольского сектора.
Бюскермолен разбил стекло и кошкой вполз в окно. Грузовик испуганно хлопнул дверью, но поздно: гном уже коснулся пульта управления. А это значило, что спустя какие-то секунды добыча станет покорной и безвольной.
Из кабины «Кенсуорта» Бюскермолен выбрался деловито и бесстрашно, словно из сортира в таверне.
– Давайте тягач! – сказал он довольно.
Вольво в фургончике радостно потер руки.
– Трейлер не вскрывать! – скомандовал он. – На Выставке вскроем… Зеппелин, вы где?
– Ползем по квадрату! – бодро отозвался полувирг на «Цундапе». – Первого вы взяли, я слышал?
– Седьмого! – со знакомыми интонациями поправил дотошный половинчик из свиты. – Седьмого! Первый – это вожак!
– Какая разница, – буркнул в ответ Зеппелин.
– Вот залезешь к нему в кабину, там и поймешь какая разница, – со странной смесью бодрости и угрюмости в голосе пояснил Бюскермолен.
Оба гнома, не снимая перчаток с крючьями и магнитами, отошли от плененного грузовика и сели в «Говерлу», которая тут же умчалась назад к мосту на Шабской развязке.
– Попытайтесь разбить группу вожака, – сказал Вольво в микрофон. – Что-то он волнуется слишком…
Пард вновь погрузился в работу. Все движение на юго-восточных радиалках приходилось пускать в обход, а возмущенные светофоры норовили загрузить пустующую Бориспольскую трассу, так что работы загонщикам в «Припяти» хватало.
В восемь утра взяли второй «Кенсуорт», или, как поправил бы дотошный половинчик из «Говерлы» – пятый. Группа сопровождения и гномы снова сработали чисто и слаженно.
В полдесятого вожак-«Кенсуорт», не выдержав, врубил форсаж и протаранил джип Банника перед самым поворотом – остатки колонны охотники уже третий час гоняли по квадрату. Джип с ужасающим хрустом вломился в стеклянную стену мебельного магазина, вожак и второй «Кенсуорт» помчались прямо к Центру, вместо того, чтобы свернуть на облюбованный охотниками квадрат. Сам Банник успел вывалиться из джипа и чудом не угодить под чьи-нибудь колеса, но его основательно протащило по асфальту и изрядно стесало кожу с левого бока. Бело-красный фургончик эльфа-лекаря успел к месту аварии спустя только десять минут, и все это время Банник орал и ругался таким голосом, что из окон коттеджей высовывались жильцы даже в смежных кварталах, а крови на пыльный асфальт натекло столько, что казалось, будто Банник давно уже должен свалиться замертво. Но он все ругался и ругался, правда, на глазах бледнел, зато пятнистый эльфийский комбинезон, во многих местах разодранный в клочья, от крови стал тяжелым и липким.
В это же время гномы взяли третий грузовик, действительно третий, тут даже половинчик из «Кажана» не придрался бы, а спустя еще двадцать минут Лазука с досадой сообщил, что вожак со вторым прорвались-таки на неконтролируемую ветку радиальной трассы и ушли к Центру. Эти два «Кенсуорта» можно было считать потерянными.
Оставались два одиноких дикаря – четвертый и шестой. Четвертого вели по все тому же квадрату Зеппелин, Михай и Саграда; шестого направляли к Шабской развязке остальные. Охотники снова и снова прокручивали действенный сценарий захвата, и Пард вдруг подумал: а сколько раз такая ситуация повторялась в прошлом? Сотню? Тысячу? Насколько он знал, Вольво охотился на грузовики в окрестностях Центра уже около восьмидесяти лет. И команда его тоже слыла бывалой да матерой. С уверенностью можно было сказать, что наименее опытными в команде считались люди – Банник, Лазука и Ас. Исключительно в силу того, что люди живут значительно меньше охотников других рас и чисто физически не могут соперничать с долгоживущими.
Вольво дал команду на возвращение еще засветло. Шестого «Кенсуорта» долго гоняли за Вызимью, потому что поворот на Шабскую и Звенигородскую развязки он умудрился проскочить, чиркнув ребристым бортом трейлера по «Ингулам» и пройдя по обочине впритирку к бетонному поребрику. Но все таки его взяли; Бюскермолен и Роелофсен прыгали на крышу трейлера на ходу, с «Жирафа». Четвертый грузовик едва не удрал, но не совладал со скоростью и собственным весом: выскочил на встречную полосу, а тут случился тяжелый «Супермаз» навстречу – хольфинги-саперы из заслона его остановить не смогли. Да и поди останови такую тушу, если она, не взвидя света, прет на сотне… А на светофоры «Супермаз» внимания не обратил, тут и техники-загонщики просто были бессильны. И от «Маза», и от «Кенсуорта» мало что осталось: взорвалось топливо в баках.
Из семи грузовиков охота Вольво изловила четыре. Сам по себе результат неплохой, но Вольво знавал и более удачные выходы на трассу. Впрочем, выглядел он к вечеру довольным. И усталым. Как и остальные охотники.
К таверне подъехали шумной и воодушевленной толпой, и тут же, сдвинув столы, закатили обильное гульбище. Хозяин ничем не рисковал: хотя сегодня охотники еще не могли ему заплатить, он был уверен, что заплатят завтра. Потому что уже наверняка успел выяснить о сегодняшней охоте все: от размера добычи, до содержимого трейлеров.
Только за столом Пард наконец понял, насколько он проголодался. Соседи его, дотошный счетовод-половинчик и полувирг-Зеппелин тоже не стеснялись. Пиво лилось рекой и отчего-то казалось в этот вечер особенно вкусным. С усталости, что ли?
Вольво обещал появиться наутро.
Единственное, что омрачило сегодняшний день – потревоженный волосок-сторож в дверях. Вновь к Парду в комнату наведывались гости. Узнает ли он – зачем?
Хорошо бы. Но – не сегодня. У Парда едва хватило сил добрести до кровати, кое-как раздеться и заползти в ставшую уже привычной ложбину.
«Можно подумать, что я вместе с гномами по крышам трейлеров сигал,» – подумал Пард засыпая.
Сон его был крепким и безмятежным.
6. Ильямпу – Сахама.
Пиликающий вызов телефона вплелся в тишину комнаты. Именно так – вплелся, а не нарушил. Звук этот имел такую природу, что и резким не выглядел, и проигнорировать себя не позволял.
Пард протянул руку к колченогому прикроватному стулу, где обыкновенно ночевала его одежда. Добыл черный брусок сотового и утопил кнопочку ответа.
– Да?
Звонивший пренебрег стандартной формулой телефонного разговора:
– Эй, ты, сколько у тебя глаз, а?
Пард сначала ничего не понял. Голос был странно похож на голос гоблина Гонзы, но только похож. Звонил определенно не Гонза.
– Не знаешь? А ушей у тебя сколько? А? Гы-гы-гы!
– Очень смешно, – проворчал Пард в трубку.
– А то нет? Поглядим, кто будет смеяться последним. И без последствий. Гы-гы-гы!
И – короткие гудки. Отбой, стало быть.
Спросонья у Парда даже как следует разозлиться не получилось. Он поднялся, сходил на коридор по известным утренним делам и с неожиданным наслаждением умылся до пояса. Даже в голове после этого будто бы прояснилось.
Глаза, уши… Что за бред? С одной стороны – слова неизвестного слишком уж напоминали пьяные речи какого-нибудь забулдыги с Подола. А с другой стороны – раз звонил, значит кое-какие формулы знает, а откуда забулдыге с Подола знать технические формулы? Впрочем, среди техников-живых и даже среди ученых сколько угодно любителей пива и кое-чего покрепче, но чтобы вот так развлекаться по пьяному делу? Нет, решительно нет. Что-то тут нечисто.