– Момент! – донесся из коридора ответный гномий бас и тяжелые шаги затопали, удаляясь, к лестнице в зал.
«Кажется, начинается, – подумал Пард со вздохом и втихую покосился на девушку, все еще сидящую на кровати. – Спросить, что ли, как ее зовут?»
Хозяин пригнал накрывать принесенный тут же стол Гриня и шустрого половинчика-поваренка. Взгляд у хозяина был скользящий, но не скажешь, что неодобрительный. Не то что на Жерсоновских молодчиков: тех хозяин, несомненно, воспринимал как неизбежное зло. А вот Вольво и иже с ним тавернщик, похоже, уважал. Это Парду понравилось: хозяин показался ему формулопослушным живым, а раз Вольво ему по нраву, значит у Вольво с властями мир и согласие. Это хорошо укладывалось в его же слова, дескать, команда Техника Большого Киева и все такое. Впрочем, Пард уже и сам подумал: даже если Вольво не имеет к Технику ни малейшего отношения, можно попытаться провернуть дело и с ним. Не с Жерсоном же и орками-бандитами? Спасибо, с этими пытаться сотрудничать – верное самоубийство. Но если Вольво – третья сила, тогда кого он представляет? В оперативной группе, пожалуй, он начальник. Но ведь кто-то за ним стоит, стоит на самом верху, иначе Вольво не был бы так спокоен и уверен в себе.
Пард задумчиво потягивал подольское темное и думал, думал, думал… По комнате иногда предостерегающе шарили тоненькие красные лучики лазер-прицелов, напоминая, что надлежит оставаться разумным и сговорчивым.
Он то и дело косился на девчонку, а она ловила его взгляды и загадочно улыбалась. Попытался Пард разглядеть и что за книга лежит рядом с ней, но название было полузакрыто его собственной курткой, так что виднелись только обрывки слов:
Вос…
Гима…
и Карак…
И кусок рисунка на обложке – полгоры с половиной снежной шапки.
«Наверное, какой-нить дамский роман о диком горце, похитившем возлюбленную, и тэ дэ… – подумал Пард с легким раздражением. – Что они в этой чешуе находят, не пойму? Лучше бы детективы читали.»
Примерно через полчаса в дверь постучали. Вольво улыбнулся и выразительно поглядел на Парда, словно бы говоря: «Ну? Ты ведь хозяин!»
– Да! – хрипло отозвался Пард.
Вошел хольфинг Мина. По совместительству – сапер. Он вопросительно поглядел на Вольво, и, безошибочно угадав мысль хозяина, обратился к Парду.
– Там гоблин в кепочке пожаловал. Назвался Гонзой. Говорит, к тебе, Пард. Звать, или как?
– Ну, если в кепочке, – вздохнул Пард, – тогда зови…
Мина кивнул и удалился, а спустя пару секунд в комнату вошел худой и высокий гоблин Гонза Аранзабал. Старинный приятель Парда, Дюши и Судера. Пард шагнул ему навстречу и они обнялись.
– Знакомься, – сказал Пард. – Это Вольво, специалист по диким грузовикам, потенциальный партнер. Это – Бюскермолен, гном. Тоже специалист, но скорее практик.
Гонза пожал руки виргу и гному и покосился на девчонку, молча отсиживающуюся в углу.
– Это моя секретарша, – пояснил Вольво. – Присаживайся, Гонза. Полагаю, разговор предстоит долгий.
Пиво с шумом хлынуло в чистую глиняную кружку.
– Шеф, – сказала вдруг девушка. – Налейте и мне, пить что-то хочется.
Пард ожидал, что Вольво отмахнется или цыкнет на секретаршу, но тот просто наполнил доверху еще одну кружку и отпустил гребень дракона. Краник в виде несуществующего зверя.
– Ну, – сказал Вольво коротко, – за взаимопонимание.
Пять кружек с тихим стуком встретились над уставленным закусками столом и темно рыжие капли с белесыми точками пены ненадолго взвились в воздух.
Выпили, закусили. Вольво и гномы приглядывались к Гонзе. Гоблин держался прекрасно: непринужденно, раскованно и спокойно. Даже Пард немного успокоился, хотя утро все же стоило ему немалых нервов.
– Итак, живые, – поторопил Вольво, – займемся-ка делом. Я вас самым внимательным образом слушаю.
Гонза снял кепочку и задумчиво почесал между ушами. У гоблинов, если вы не знаете, потрясающие уши. И размерами потрясающие, и формой, и даже цветом – они черно-зеленые, как ряска в стоячем осеннем пруду.
– А, могу я, сначала, задать несколько вопросов, судари хорошие? – осторожно и достаточно обтекаемо поинтересовался Гонза.
– Только коротких. И чтоб не требовались ответы на полчаса.
Тон Вольво возражений не допускал. Исключал тон всякие возражения, с ходу и начисто.
– Ладно, – согласился Гонза. – На что мы можем рассчитывать, если доверимся вам?
– На сотрудничество. И, понятно, на покровительство с самого верху. Но вообще-то, вопрос расплывчатый.
– Ответ тоже, – достаточно нагло отозвался Гонза, но Вольво стерпел наглость молча и без эмоций.
– Ты что скажешь? – спросил Гонза Парда.
Пард пожал плечами:
– Не все ли равно, с кем начинать? Если контора серьезная, я – за. Без риска все равно не получится.
– Понял, – вздохнул Гонза, нахлобучил кепочку и полез в карман.
Достал он самые обычные наручные часы на серебристом металлическом ремешке.
– Вот, – он протянул часы Вольво, – полюбопытствуйте.
Вольво мельком глянул на часы, повертел их в руках. Непонимающе уставился на Гонзу.
– А что в них особенного?
Вольво выглядел озадаченным.
– Они не ходят. Стоят.
Вольво пригляделся, брови его медленно уползли вверх.
– То есть как – стоят?
Он внимательно оглядел часы еще раз, потряс их, пострекотал колесиком, поднес к уху, задумчиво хмыкнул, отколупнул ногтем крышку и тупо уставился на механизм, на таблетку-источник техники.
– Не понимаю, – протянул Вольво, хмурясь. – Как часы могут не работать? Они же целые, не разбитые…
Он взглянул на гномов, на девчонку-секретаршу, но те молча следили за происходящим и явно ждали продолжения.
– Эти часы, – внятно и раздельно сказал Гонза, – сделаны живыми. Техниками и учеными.
Лицо Вольво приобрело презабавнейшее выражение.
– Живыми?
– Да, сударь. В месте, где живые сами мастерят машины. Не приручают дикие, а делают сами. Именно такие, какие хотят, и эти машины умеют не только то, что умеют, а то, что в них вкладывают живые. Понимаете? Если им нужен грузовик, они делают грузовик, если экскаватор – делают экскаватор. Если нужно – сделают одну машину, которая будет уметь и ямы рыть, и грузы возить. И эти машины не нужно приручать, они заранее приручены.
Вольво молча сглотнул слюну. Почему-то он поверил сразу. Сразу, с первого слова. Впрочем, неработающие часы могли убедить кого угодно.
– Но, – продолжал Гонза, – смешно думать, что самодельные машины не имеют недостатков.
– А что, имеют? – осторожно спросил Вольво и покосился на Бюскермолена. – По-моему, любые недостатки таких машин окупаются с лихвой.
– Как сказать, – Гонза пожал плечами. – Что ты скажешь, например, на такое: чтобы эти машины работали нормально, за ними нужно постоянно следить. Как за больными. Ухаживать. Лечить. Но все равно, они спустя какое-то время умирают. Поработают, и умирают.
– Как живые? – Бюскермолен даже привстал и отодвинул бокал с пивом. – Болеют и умирают? Высокое напряжение! Поверить не могу.
Вольво задумался.
– Трудно ли делать машины? – спросил он с некоторым сомнением. Он подозревал, что на этот вопрос Гонза и Пард могут и не знать ответа. Но Гонза ответил:
– Достаточно непросто. Впрочем, если есть место под названием «завод», где все для этого приспособлено и подогнано – не очень. Но хитрость заключается вот в чем: чтобы сделать машину, нужны другие машины, которые изменяют металл, пластик, дерево – любые части любых машин. Но ведь эти изменяющие машины тоже нужно сначала сделать, и тоже с помощью других изменяющих машин… в общем, получается замкнутый круг.
– Погоди, – вмешался Вольво. – Но кто же тогда создал самую первую машину? Ту, на которой стали изменять металл и пластик?
Гонза развел руками:
– Откуда я знаю? Это, кажется, один из вечных вопросов. Я думаю, ответить на него просто невозможно.