– Хорошо, уважаемый, – доверительно сказал Гонза. Пард немедленно фыркнул. Гонза хитро покосился на приятеля; Вольво снисходительно за этим наблюдал. Только Бюскермолен скорчил неодобрительную мину – похоже, он обиделся за шефа.
– Хорошо… Мы вам верим, и надеемся, что нас тоже легко понять – уж слишком очевидна такая версия событий. Но если она неверна – что остается? Как объяснить сегодняшнюю пальбу?
– Объяснений масса, – небрежно сказал Вольво. – Например, обитатели того места, куда мы направляемся (кстати, я даже не знаю какого именно места)… Э-э-э… Так вот, обитатели того места отнюдь не склонны делиться своими секретами. И начали принимать меры. Вполне правдоподобная версия, не так ли?
Пард немедленно уставился на Гонзу. Он сразу понял, что гоблину такие мысли в голову еще не приходили. Ему тоже не приходили, хотя мысли казались очевидными. Молодец Вольво, цепко мыслит…
Гонза почесал под кепочкой, пошевелил ушами.
– Черт возьми! Я об этом не подумал. Но это возможно.
– Еще как возможно!
Вольво явно ожидал объяснений. Ведь он действительно знал слишком мало, чтобы делать выводы. И его ум, его связи, могли сыграть сейчас решающую роль.
Гонза с немым вопросом уставился на Парда.
– Говори, чего уж там, – Пард махнул рукой.
– Ладно, – Гонза вздохнул. – Мы направляемся в Крым. Знаете где это?
– Крым? – переспросил Вольво с легким удивлением. – Так близко?
– А что? – Гонза поджал на секунду губы и покачал головой. – Место изолированное, остров. Попасть туда затруднительно, потому что приручить катер достаточно трудно, а если бы и получилось катер отыскать и нанять, так в Чонгаре шастают дикие броненосцы черноморского флота. Я слышал, Москва с Кавказом договорились о чем-то, и в Новороссийске торчат московские военные, пытаются работать с большими судами. Правда, опять же по слухам, без всякого успеха.
– Ну, положим, наши в Измаиле тоже торчат. Тоже, правда, без всякого успеха…
– Дался им этот флот, военным, – проворчал Бюскермолен. – Что нашим, что московским…
– Не скажи! – возразил Вольво с неожиданным жаром. – Ни Техник, ни я в президентские игры не вмешиваемся, но если кому-нибудь вдруг удастся приручить хоть пару боевых кораблей, в политике случится взрыв.
– Да? – переспросил Бюскермолен, хитро сощурившись. – А я, вот, слыхал, что в Нью-Йорке какой-то псих посадил на мель подводную лодку, и попытался приручить ее. И, будто бы, даже преуспел в этом. А взрыва все нет и нет.
– И что? Управились с лодкой-то? – заинтересовался Гонза.
– И ничего, – ответил Бюскермолен и пожал плечами. – Не удалось найти еще два десятка психов, которые рискнули бы залезть в это железное чудище и погрузиться в океан. Так и торчит на мели, аккурат напротив статуи Свободы…
– Не отвлекайтесь, – прервал их Вольво. – Значит, Крым, говорите…
Крым. Большой остров в сотне километров от северных берегов Черного моря, формой, если верить научным картам, похожий на морского кота. Остров-загадка, потому что мало кому удавалось там побывать. О Крыме знали так мало, что даже баек и легенд никто не сочинял. Пард понял, что у Вольво имелись догадки относительно цели их путешествия. И что Крым среди предполагаемых целей не значился.
– Как вы намеревались достичь острова? – спросил Вольво, сосредоточенно ощупывая взглядом косую трещинку-полосу на обоях.
– В Николаеве у меня есть друзья, – неохотно объяснил Пард. – А у друзей – посудина, на которой дойти до Крыма – раз плюнуть. Проверено.
– То есть, – не понял Вольво. – Вы уже ходили до Крыма?
– Вот именно – до Крыма. Дотянули до северного берега, но высаживаться не стали, там у них береговая охрана свирепствует.
– А что за посудина? Как приручить сумели?
– Яхта. Она не вполне техническая, под парусами ходит. Минимум техники – блоки, шкивы. Формулы управления просты, как угол дома. Зависят от ветра, но на юге ветер всегда.
– Большая яхта?
– Маленькая. За раз больше десяти живых не возьмет…
– И часть из них – команда, я правильно понял?
– Да… Двое, как минимум.
– Значит, нам придется делать два-три рейса… Плохо.
– Плохо, – согласился Пард. – Но разве есть выбор?
– Есть, – сказал Вольво. – Только в Николаеве нужно будет его отработать. От яхты твоей я не отказываюсь, запасной вариант никогда не помешает… Запомним.
– Ладно, – Пард замялся. Вольво ничего не сказал о своем варианте; с одной стороны было обидно. Получалось, что им доверяют не до конца. С другой стороны Парда брала вполне понятная ревность – в родных краях есть какой-то способ достичь Крыма, о котором сам Пард ни сном, ни духом. Поневоле заинтересуешься.
Вольво глядел на Парда внимательно и прицельно. Потом улыбнулся, и Пард понял, что вирг видит его насквозь. Как будто Пард соткан из гибкого прозрачного пластика.
– Ну, ладно, – вклинился в разговор Гонза. – Это, можно сказать, поэзия. Голое теоретизирование, от которого пользы ни на грош, пока не прибудем в Николаев. А вернемся-ка мы к прозе, унылой и докучной.
Пард удивленно вскинул брови – что-то не замечал он раньше за приятелем привычки изъясняться поэтично. Поэтично призывать забыть о поэзии и подумать о прозе жизни – ну и ну!
– Так вот, – продолжал Гонза. – Меня сейчас больше всего интересует следующее: как мы доберемся до Николаева? Что предпримем в ближайшее время?
Вольво еле заметно кивнул – скорее всего, об этом он уже успел подумать.
– Я попробую дернуть за кое-какие нити… Лучше всего найти автобус и двинуть по автостраде. Что-то нет у меня больше доверия к поездам…
– Да уж лучше не по автостраде, – подал голос Бюскермолен, – а проулочками, объездными. Где потише.
– Нет, Бюс. Где потише – не лучше. Там нас легче хлопнуть, понимаешь? На шумной трассе для наших соперников меньше возможностей напасть, а на задворках – сплошная благодать. Ни тебе свидетелей особых, ни тебе полисов. Какой полис попрется на задворки? Это в Центре они гоголем ходят, по Крещатику. Никто ведь не станет на Крещатике бузить!
Бюс что-то неразборчиво пробурчал в рыжую бороду.
– Если они поезд решились погубить, – вздохнул Пард, – то чихали они на оживленность, чихали на свидетелей, да и на полисов, кажется, тоже чихали.
– Не скажи. Видел в каком месте они на поезд напали? Дыра дырой… Да плюс ночь. Шарахнули, небось, чем-нибудь реактивным по локомотиву, и опаньки. Все ведь быстро произошло – ищи теперь их свищи. Просто и безопасно. Тут даже президентские ищейки спасовали бы.
– Кстати, – небрежно встрял Гонза. – Я тут недавно услышал слово «соперники»… Это как, информация или догадки?
– Догадки, – ничуть не смутился Вольво. – Впрочем, кем еще они могут оказаться?
– Да кем угодно! Грабителями. Бандитами. Просто психами, наконец.
– Психи? Нет, Гонза. Слишком уж они целенаправленно и избирательно расстреливали пассажиров поезда Центр-Николаев. А именно – нашу команду. И никого больше.
– А откуда уверенность, что никого больше? Мы так резво уносили лапы, что особо присматриваться было некогда.
– Я присмотрелся, – спокойно сказал Вольво. – И я уверен. Нападение было совершено исключительно из-за нас. Но, я по-прежнему считаю, что нас хотели всего лишь припугнуть.
– Или просто не рассчитали сил. Решили, что столкнулись с командой лохов, – предположил Бюскермолен.
– Возможно, хотя и маловероятно.
Вольво лениво встал и приблизился к столу. Сел к компьютеру.
– Ладно. Будем считать, совещание окончено. Итоги: наша миссия рассекречена; предполагаемый соперник – либо крымчане, либо живые Жерсона. Остальные варианты представляются мне маловероятными. Линия поведения на дальнейшее – осторожное движение на юг. Кажется все. Отдыхайте, судари.