С каким трудом дается мне сейчас осознание: многое из моей личной программы, полученной в 60—70-х годах, не имеет никакого смысла в наше время. Я не в праве предлагать сыну мой жизненный опыт как образец для подражания. Ему предстоит жить в новое время, которое будет «затачивать» его под другие жизненные задачи.
ЗАМЕДЛЕННЫЙ ВЗРЫВ, или ИНСТИНКТ «РАСШИРЕНИЯ ГРАНИЦ»
Представьте себе трехлетнего ребенка, который хочет дотянуться до красивой вазы на верхней полке. Перед ним стоит стул и большая круглая тыква. Что выберет ребенок для достижения цели?
Мой сын всего два раза воспользовался стулом. На третий раз он подкатил тыкву и пытался, балансируя на ней, дотянуться до вазы. «Нелогично? Зачем он сам усложняет способ достижения цели?» — подумал я. А потом задал следующий вопрос: «А какая у тебя цель?»
Он просто постигает мир и свои возможности. Ваза — просто повод убедиться в своей силе и ловкости. Разумеется, существует риск, что он свалится или разобьет вазу. Наверное, стоит сделать ему внушение. Но при этом стоит и порадоваться, что развитие ребенка идет в правильном направлении.
Для взрослого сознания, отформатированного логикой выживания и сохранения энергии, хаотичное поведение младенца кажется лишенным смысла, но, судя по всему, это есть самый быстрый способ набрать информацию для начала операций в сознании.
Я за самим собой заметил, что многие всплески познавательной активности своих детей я воспринимаю как баловство или каприз. Лишь понемногу я начал понимать, что в этом «броуновском движении» тела и мыслей моих детей есть своя закономерность. Они, как вода, пытались разлить свою энергию во все стороны, затекая в каждое отверстие, исследуя, проверяя и перепроверяя окружающий мир. Это для нас с вами есть важные и неважные дела. Ну, а ребенок находится во власти стихийных внутренних сил, заставляющих познавать все, на что обращается его внимание.
Дети — «порождение хаоса». А нам хочется отдыхать после работы. И мы пытаемся остановить хаотичное движение маленького существа по нашей квартире, отбиться от его вопросов и требований поиграть.
И если я поддамся собственному эгоистическому стремлению сделать ребенка тихим и послушным, то закупорю в нем животворный ключ внутренней силы, ведущей к познанию мира.
РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА И КАК ОТ НЕЕ ЗАЩИТИТЬСЯ
Из интервью со студентами — психологами из Москвы:
«В третьем классе, я помню, у нас было задание нарисовать что-то в древнерусском стиле. Я нарисовал лик святого, помню, как я вложился в это, был полон излияния. А, показав учительнице, нарвался на критику, и было обидно. Она сказала, что шея длинная, а нос кривой». И ореол, она решила, что я нарисовал циркулем. А я сам рисовал! Поэтому мне было дико обидно. Меня не оценили по достоинству. И я сделал вывод: самовыражаться — плохо».
«Помню, как я хотел на барабанах играть, а меня отдали на баян. Я ходил к преподавателю, и он меня мучил баяном. Меня опять же родители ругали… кошмар. С тех пор я не переношу критику, чувствую угрозу, как будто я душу раскрыл, а мне туда наплевали».
Родители и учителя, соседи и товарищи по играм — все фактически заняты одним: «вбиванием» растущей личности в привычные рамки. Они стремятся отучить ее совершать ошибки и делать самостоятельные выводы, торопят с заучиванием набора всеми разделяемых истин и стереотипов. Это называется групповая идентичность. По тому, как к нему относятся окружающие, ребенок начинает судить о себе сам. И вот, вместо обретения личного опыта — попытка подделаться под эталон. С кем себя отождествляешь, тем и становишься — вот лозунг этого периода.
Вся система обучения человеческого существа (начиная с каменного века) построена именно на принуждении к повиновению: удар дубиной, что в руке вождя, эдикты и уставы, законы, суды и т. д. Наша цивилизация в разных формах заставляет человека подчиняться, чтобы выжить, став «своим в доску». И только этот глубоко запрятанный инстинкт неподчинения мешает в глобальном масштабе восторжествовать лени, безразличию, готовности превратиться в послушного барана. Шут нарушает суровую мрачность короля, еретики — монолитность религии, Колумб — уверенность в том, что за морем ничего нет.
Без внутреннего стремления нарушать границы не было бы ни науки, ни искусства, ни вообще какого-либо стремления к совершенству. Вот почему Создателем человеческого существа (атеисты могут подставить вместо этого слова термин «природа», который объясняет Мир ничуть не больше) самой важной эмоцией, заложенной на уровне безусловного рефлекса, выбрана «эмоция протеста», стремление к неподчинению, некая изначальная неудовлетворенность тем, что есть.
Так неужели мы, педагоги, можем позволить себе проигнорировать это важнейшее качество развития, сокрытый в недрах человеческого существа механизм эволюции и, что не менее важно, неистощимый источник энергии. Тот факт, что эта энергия может быть направлена на разрушение и даже на саморазрушение, еще не означает необходимость отказа от ее использования. Только там, где усилия педагога идут по линии воздействия эволюции, можно рассчитывать на гармоничное развитие личности.
Неприятие границ и запретов рождает ученых, первооткрывателей, удачливых бизнесменов и нарушителей общественного порядка. Вот тут-то и открывается возможность для творческого воздействия учителя, ибо качество «неподчинения» не имеет нравственной характеристики так же, как химическая реакция сама по себе не может быть ни доброй, ни злой. Ее не надо оценивать — ее нужно понять. Если продолжать аналогию с химией, то можно сказать, что надо помочь химической реакции понять саму себя. Ребенок должен увидеть себя со стороны, разобраться в своих чувствах и эмоциях и захотеть их контролировать. Тогда инстинкт расширения границ личности найдет позитивный выход в установке на самореализацию.
* * *
Родители считают себя вправе творить ОБРАЗ БУДУЩЕГО своего ребенка, словно перед ними не личность, а чистый лист бумаги. Этот ОБРАЗ БУДУЩЕГО извлекается из прошлого, то есть собственной памяти родителей, туда же добавляется жизненный опыт друзей, и все это сдабривается приправой из нереализованных мечтаний. Но дети НЕ ХОТЯТ ЭТО ЕСТЬ! Они не хотят реализовывать чужой план.
Мы в Китеже называем этот феномен «эффектом манной каши». Я помню, как сильно не любил манную кашу, но моя бабушка кормила меня ей, считая, что это очень полезно. Почему она так считала? Думаю, что в детстве ее тоже кормили манной кашей. Теперь у меня свои дети, и что-то в моем сознании настоятельно советует кормить их этой когда-то ненавистной мне манной кашей.
Заботливые родители неосознанно пытаются воплотить в детях свои собственные программы: «Пусть получит то, чего я не получил». Пусть это делается мягко, пусть это делается во имя ребенка, но, учитывая авторитет, размеры и внутреннюю силу двух взаимодействующих сторон, все равно такая забота больше смахивает на тоталитарный контроль.
Святослав в гостях у бабушки в московской квартире. Он перевозбужден из-за новой обстановки, поэтому выбегает из комнаты в носках (куда-то «запсотил» домашние тапочки), торопясь надеть ботинки, чтобы выйти погулять на улицу. Бабушка тоже спешит его одеть.
Быстрее надевай ботинки!
Вдруг замечает нарушение и немедленно реагирует, изменяя модуляции голоса:
Не ходи в носках по полу!
Светик обиженно сопит носом, но упорно пытается решить проблему шнуровки ботинок. Втянулся в процесс, успокоился, справился с задачей. Теперь сообщает с гордостью:
Смотри, я зашнуровал ботинки!
А бабушка, мысли и эмоции которой раскручиваются своим чередом, продолжает наставительно-обвиняющим тоном:
— Никто не ходит в носках по полу! Сколько раз я тебе должна повторять?
Святослав сбит с толку. Какие носки? Он же только что одержал победу. Он ждал похвалы…
Впрочем, мелкие ошибки такого рода не страшны, если есть базовое доверие, уверенность ребенка в том, что родные и близкие его любят.